Грешный любовник - [10]

– Вы не можете потерпеть и одну ночь без женщины в вашей постели? – В ее вопросе содержались неизмеримые глубины презрения.

– Я предпочитаю не терпеть. Отведай моего особого табака, Джордж. Тебе понравится.

– Я не нюхаю табак.

– Что происходит с нынешним юношеством? Любовью не интересуются. Табаку не нюхают. Вы, мой друг, что ж, вовсе никаким порокам не предаетесь?

– Только воровству. И здесь я ограничиваюсь галстуками – вашего галстука мне оказалось бы как раз довольно, чтобы получить сегодня двести гиней.

– Я отказываюсь разоблачаться снова из-за тебя, Джордж, – заявил Дав. – Тем более перед обедом. Что до твоего пари, то можешь взять мой галстук, перед тем как я отправлюсь в постель. Так мы садимся обедать?

Он сделал шаг в сторону, предлагая ей выйти из комнаты. Но она продолжала стоять, изумленно глядя на него. Глаза ее сверкали как свет божьего дня.

– Вы даете мне возможность выиграть пари для того, чтобы я еще больше оказался у вас в долгу? Какой платы вы от меня ждете?

– Умеешь ли ты, – произнес он, – что-нибудь делать, кроме как читать и писать? Читать-то ты умеешь, смею надеяться?

Она взяла небольшую книжку, лежавшую на столе подле нее. Дав узнал в книге англиканский служебник. Книга принадлежала лицу, ночевавшему в комнате накануне.

– «Враг преследует душу мою, втоптал в землю жизнь мою, принудил меня жить во тьме, как давно умерших, – и уныл во мне дух мой, онемело во мне сердце мое. Вспоминаю дни древние, размышляю о всех делах Твоих. Простираю к Тебе руки мои; душа моя – к Тебе, как жаждущая земля».

– Если последняя мольбы адресована мне, – Дав сухо, – то слова весьма смахивают на богохульство.

Она захлопнула книгу.

– Я искушен во всех обычных искусствах, – уточнила она, – хотя и не числю среди таковых ни чрезмерную набожность, ни склонность к богохульству. Я умею считать, делать вычисления, читать, писать, могу разобраться в юридическом документе, составить письмо или счет-фактуру. Короче говоря, сэр, я получил образование, обычное для всякого джентльмена.

– За исключением приличных манер. Не сесть ли нам за стол, пока наш ростбиф не остыл и сок в нем не свернулся?

Дав развернулся и пошел к столовой, указывая дорогу. Она с чопорным видом последовала за ним.

Вино было выше всяких похвал. Ростбиф во всей своей сочной роскоши источал дивный пар. Рыба, хлеб, овощи, соусы – все можно назвать совершенством в своем роде. Сыры с орехами, спелые фрукты. Премиленький бисквит с сахарными украшениями и кофейной глазурью. Соблазнительная трапеза, которую он рассчитывал разделить с Мег. В голове его возник один вопрос. Он запомнил его, но отложил на более позднее время.

Между тем оказалось, что его занятная сотрапезница хорошо и уверенно ориентируется в правилах обеденного этикета. Должно быть, не так давно она занимала место хозяйки за своим собственным столом. А если так, то что же она на самом деле делает тут и в такой одежде?

Дав откинулся в своем кресле, играя витой ножкой бокала.

– В последний раз здесь накрывали на двоих, когда вы обедали с леди Грэнхем?

– Я и сегодня хотел обедать вместе с ней. Она подняла бокал, следуя его примеру.

– А потом вы вместе шли наверх?

– Ты имеешь в виду, ложились ли мы в ту самую кровать, к столбикам балдахина которой ты имел несчастье быть привязанным? Да.

Она встретилась с ним взглядом, отпила глоток вина, затем поставила бокал на стол.

– Вы найдете себе другую любовницу.

Желание вспыхнуло вновь подобно отблеску в красном вине. Дав улыбнулся, смакуя тепло, побежавшее по его жилам.

– Я определенно не собираюсь мучиться в одиночестве.

– Еще одна кость, которую вы поставите мне в счет?

– Мы займемся костями попозже, Джордж, когда сожрем все мясо. Для начала мне хотелось бы узнать, каким образом ты оказался в столь незавидном положении, что решил заняться взломом комодов совершенно незнакомых тебе людей с целью похищения их галстуков.

– Я отправился в Лондон поискать счастья, но в пути меня ограбили. Так как мир окончательно еще не заключен, то пробраться сюда из Франции не так-то просто.

– И потому ты решился путешествовать с контрабандистами и бродягами, которые и ободрали тебя как липку. И сейчас ты полон негодования, хотя должен ощущать себя счастливым, что не лишился жизни. Прошу, продолжай.

Она чуть покраснела.

– У меня нет никого из близких родственников. Мне пришлось жить своим умом, сэр, как, по всей видимости, и вам.

– О Боже! – воскликнул Дав. – Еще один найденыш!

– Вовсе нет! Мои родители – англичане, но имели несчастье встать не на ту сторону, когда заварилась прискорбная якобитская история.

– И, однако, они назвали тебя Джорджем? Как оригинально с их стороны!

– Моего деда также звали Джордж. В честь святого Георгия, а не одного из ганноверских королей.

– А твой отец? Он тоже истреблял драконов? Она засмеялась.

– Иначе почему бы еще он стал поддерживать Чарлза Эдварда Стюарта? В любом случае мой отец оказался слишком горд для того, чтобы вернуться, ломая шапку, в страну, из которой он бежал в такой панике. Так что хотя я и рожден в Англии, но вырос в Италии.

– Как твоя семья умудрилась выжить?

– Мои родители завели свое дело – занялись антиквариатом. Не слишком удачно, как выяснилось. Когда их обоих унесла лихорадка, после них почти ничего не осталось. – Она наблюдала за тем, как он наполнял их бокалы. – Одни кредиторы. Я решил, что для меня разумнее будет выручить деньги за оставшееся имущество и отправиться попытать счастья на мою утраченную родину. Хотя я понимаю теперь, что, выбирая перевозочное средство, проявил редкое безрассудство, но я вовсе не думал потерять все свои деньги.