Грешники - [42]
На следующий день я и «Химера» поездом отбыли в Берлин. В Варшаве мы должны были переехать с одного вокзала на другой, и по дороге нас прихватили контролеры, которые слупили с нас огромный штраф. Если не считать этого эпизода, то складывалось все вполне благополучно — до тех самых пор, пока мы не приехали к Свете Мюллер, агенту TaMtAm’а в Берлине, и не получили известие о том, что в Петербурге власти все-таки закрыли наш клуб. История TaMtAm’а была окончена.
История TaMtAm’а продолжалась всего пять лет: с 1991 по 1996 год. То, что клуб закрыли, было громадной ошибкой. Но сейчас, я думаю, что иначе быть и не могло.
TaMtAm срубили на взлете. К середине десятилетия клуб имел устойчивую репутацию в Европе. Актуальные западные артисты приезжали в Петербург специально, чтобы отыграть в этом месте.
Сева сумел наладить обмен: европейцы и американцы с громкими именами выступали у нас, а молодые петербургские команды ездили на гастроли на Запад. TaMtAm превращался в главный центр развития русской независимой музыки. Конечно, в клубе было много агрессии, наркотиков и негатива. Но как раз к 1996 году все это постепенно сходило на нет.
Клуб закрыли, и очень у многих людей опустились руки. Для большинства некоммерческих музыкантов будущего после этого просто не осталось. В течение следующих двух лет в этой среде прокатилась волна самоубийств и передозов. А те, кто выжил и все еще играют, — они больше не выглядят счастливыми. Они по-прежнему готовы выступать для ста человек, но теперь в них появилась решимость отчаяния.
TaMtAm закрыли, и люди, до того сосредоточенные в одном месте, расползлись по городу. Прежде наркотики помогали музыкантам в творчестве. Теперь препараты перешли в руки людей, совершенно к этому не готовых. Стоит ли удивляться, что очень скоро город начал тонуть в героине?
После TaMtAm’а ничего похожего в городе так и не появилось. Пробовали очень многие, но все это было уже не то. Тогда, в 1996-м, закончилась одна эпоха и началась совсем другая. Клубы, которые пришли на смену TaMtAm’у, были либо чистой коммерцией, либо чистым андеграундом.
В основном — чистой коммерцией.
Часть третья
От клуба DecaDance до клуба «Опиум»
(1998–2005)
Если утро наступает в три,Через два часа уже зажгут фонари.Уже кончился день, —А я только встал!А я только что встал — и уже устал!Уставал, когда работал и когда учился в школе, —А теперь немного устал от этого рок-н-ролла.Федор Чистяков
Некто из племени Левиина пошел и взял себе жену из того же племени. Жена зачала и родила сына и, видя, что он очень красив, скрывала его три месяца.
Но не могши долее скрывать его, взяла корзину из тростника и осмолила ее асфальтом и смолою и, положив туда младенца, поставила в тростнике у берега реки…
Книга «Исход»
Глава 14
Из Америки в Россию я вернулся в середине десятилетия. Для страны это были самые тяжелые годы. Непредсказуемые цены, гиперинфляция, в начале недели пакет молока стоит десять тысяч рублей, а в конце — уже сто пятьдесят тысяч. Выйди на улицу, и почувствуешь — воздух пахнет безумием. Коммерсанты наживали несметные миллиарды, а бандиты по всему городу гонялись за коммерсантами — хотя еще вчера и те и другие сидели во Дворце молодежи за одним столиком.
Со школьных времен у меня сохранилось три особенно близких приятеля. Пока я жил в Нью-Йорке, один из них открыл полиграфический бизнес, но собственные партнеры все у него отобрали, повесили на парня кучу долгов и довели до того, что он вообще сбежал из страны. Сегодня основанное им предприятие — одно из крупнейших в России. А парень на пособие по безработице живет в Швеции.
Второй друг стал реальным бандитом. Теперь он даже спал с заряженным пистолетом в руке. А третий в начале 1990-х был безработным и числился на бирже труда. От этой биржи его направили на какие-то экономические курсы и после курсов распределили поработать в милиции. Раньше он нелегально менял иностранцам валюту, дружил с DJ-ми, пачками жрал марки и первым рассказал мне о техно-музыке. А сегодня парень — майор отдела по борьбе с экономическими преступлениями.
Когда после долгого пребывания на Западе ты приезжаешь в Россию, тебе придется некоторое время переламываться, проходить период болезненной адаптации. Первые полгода я просто отлеживался. Чем заниматься дальше, я совершенно не представлял. За окном лежал совсем не тот город, к которому я привык.
О том, чтобы куда-то сходить, не было и речи. Во-первых, я полностью выпал из тусовки. А во-вторых, выходить из дому в те годы вообще было немного страшно. Как-то, в начале 1997 года, мне позвонила девочка, с которой в Нью-Йорке мы жили по соседству. Теперь она приехала в Петербург и планировала повеселиться.
— Сходим куда-нибудь? — предлагала она.
— Я и понятия не имею, куда теперь ходят, — бурчал я.
Тем не менее мы поехали клубить. Начали с заведения «Конюшенный Двор». Это была дискотека с баром на набережной канала Грибоедова. По выходным ведущим шоу-программ там выступал молоденький Дмитрий Нагиев. В клубе знакомая отыскала нескольких девочек, с которыми пересекалась еще в Нью-Йорке. Они объяснили, что задерживаться в «Конюшенном Дворе» нет смысла. Настоящее веселье начинается в «Тоннеле», ближе к полуночи. Скоро все поедут туда.
Документальный роман рассказывает историю одной из самых радикальных банд последних десятилетий — скинхедов, которые в нулевых годах наводили ужас на все население России.
Илья Стогов открывает для нас свой Петербург – город удивительных легенд, непризнанных поэтов, отчаянных рок-н-ролльщиков и звезд подпольной культуры.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Каждый раз, когда мне случается приехать в Петербург, я первым делом звоню Илье Стогову. Потому что без него это просто промозглый и гордый чужой город. А c ним Петербург вдруг превращается в какой-то фантастический заповедник былинных героев. Нет больше улиц и набережных со смутно знакомыми названиями – каждый шаг ты ставишь ногу туда, где случилось что-то трагическое или анекдотическое. В общем, нет для меня никакого Петербурга Достоевского, и не надо.Есть Петербург Стогова.»Дмитрий Глуховский.
Герой этой книги живет в пути, как герои Керуака. Дорога — это краеугольный камень его бытия. Каир, Нью-Йорк, Москва, Киев, Пекин, Каракорум, Стамбул, Венеция, Лондон — новые впечатления, новые люди, чужие жизни, история и современность сменяют друг друга в головокружительной пляске. Еще одна страна, еще один город — кажется, вот-вот сложится паззл и ты поймешь что-то важное…
Побывав в горах однажды, вы или безнадёжно заболеете ими, или навсегда останетесь к ним равнодушны. После первого знакомства с ними у автора появились симптомы горного синдрома, которые быстро развились и надолго закрепились. В итоге эмоции, пережитые в горах Испании, Греции, Швеции, России, и мысли, возникшие после походов, легли на бумагу, а чуть позже стали частью этого сборника очерков.
Что вы сделаете, если здоровенный хулиган даст вам пинка или плюнет в лицо? Броситесь в драку, рискуя быть покалеченным, стерпите обиду или выкинете что-то куда более неожиданное? Главному герою, одаренному подростку из интеллигентной семьи, пришлось ответить на эти вопросы самостоятельно. Уходя от традиционных моральных принципов, он не представляет, какой отпечаток это наложит на его взросление и отношения с женщинами.
Спасение духовности в человеке и обществе, сохранение нравственной памяти народа, без которой не может быть национального и просто человеческого достоинства, — главная идея романа уральской писательницы.
Перед вами грустная, а порой, даже ужасающая история воспоминаний автора о реалиях белоруской армии, в которой ему «посчастливилось» побывать. Сюжет представлен в виде коротких, отрывистых заметок, охватывающих год службы в рядах вооружённых сил Республики Беларусь. Драма о переживаниях, раздумьях и злоключениях человека, оказавшегося в агрессивно-экстремальной среде.
Эта повесть или рассказ, или монолог — называйте, как хотите — не из тех, что дружелюбна к читателю. Она не отворит мягко ворота, окунув вас в пучины некой истории. Она, скорее, грубо толкнет вас в озеро и будет наблюдать, как вы плещетесь в попытках спастись. Перед глазами — пузырьки воздуха, что вы выдыхаете, принимая в легкие все новые и новые порции воды, увлекающей на дно…
Футуристические рассказы. «Безголосые» — оцифровка сознания. «Showmylife» — симулятор жизни. «Рубашка» — будущее одежды. «Красное внутри» — половой каннибализм. «Кабульский отель» — трехдневное путешествие непутевого фотографа в Кабул.