Грешник - [39]

— Новое пополнение, — прокомментировал Эрнесто, показывая на обезглавленное тело, которое, наконец, соизволило упасть.

— И таких там около пятисот, — добавил Эванс, — будет нелегко. Очень нелегко. Идём вперёд.

— А вот хрена лысого!!! — раздался рёв за спиной. Лев, с совершенно безумными глазами отступал назад. — Никуда я не пойду, не заставишь!

Всё бы ничего, мужик крышей потёк от переживаний, с каждым бывает. Успокоить (и даже упокоить) поехавшего человека было нетрудно. Ситуацию усугублял тот факт, что в руке у него был револьвер Эрнесто, а вторая рука крепко прижимала Сэма.

— Я его завалюууу! Не подходи! — его трясло казалось, что изо рта сейчас пойдёт пена.

— Лёва, не дуркуй, — начал я переговоры, — ну, куда ты пойдёшь? До ближайшего куста?

— Да похер! Похер мне, слышишь?! С вами в эту жопу не пойду точно! Вы на себя посмотрите, дебилы! Какого хера вам надо?! Витя, ты-то скажи, чего ради? Вам ведь даже не платят за это, а вы, как последние идиоты, воевать идёте. Зачем? Здесь места райские, вы сами всё видели. Лес, горы, крестьяне непуганые, жратвы вдоволь. Такой бригадой, да со стволами, мы сами себя прокормим. Можно вообще корабль захватить и уплыть отсюда. А вы вместо этого сами на смерть идёте, зачем?!

— Ты не понял, Лев, — пытался объяснять Эванс, — мы уже мертвы. Мы живём взаймы, это наш ад, куда мы попали за наши грехи.

— Ваш! Не мой. Это вам ваш Хрендальф сказал? Клал я на него с прибором. Я живой, никто меня не заставит больше сюда лезть, я выберусь, и буду жить, а вы подыхайте! Валите в свой ад без меня!

Он начал пятиться. Несмотря на сильное расстройство, он понимал, что просто идти назад нельзя, его остановят солдаты. Поэтому он начал постепенно смещаться влево, с целью миновать опасное место по лесу. Вот только не рассчитал убогий, что дорога, по которой мы шли, — это, по сути, длинная гать, насыпанная через болото. Именно такие дороги были здесь, а на сухих пятачках рос лес, и строились деревни. Нога его ушла по колено в воду, которую было не разглядеть за обильной растительностью. Лев охнул и попытался выбраться обратно на сушу, при этом от рывка его рука с револьвером перестала упираться в висок Сэма. Парень только этого и ждал, в руке он уже сжимал нож, которым, наконец, смог воспользоваться. Оригинальная, выгнутая вперёд, форма ножа позволяла иметь длинную режущую кромку на коротком лезвии, что, в свою очередь, позволяло наносить глубокие резаные раны. Чернокожий юноша, не особо напрягаясь, полоснул Льва по предплечью. Движение, вроде, пустяковое, а порез оказался глубокий, возможно, даже сухожилия были перерезаны. Лев взвыл, рука его разжалась, и револьвер упал на дорогу.

В тот же момент рядом как-то незаметно материализовался Курт. Он легонько присунул Льву кулаком в живот, отчего тот, икнув, сложился пополам. Огромная пятерня легла на затылок, подтащила несостоявшегося дезертира к краю болота и погрузила головой в воду. Та часть Льва, что торчала из воды, начала активно трепыхаться, пришлось придавить коленом.

— Эванс? — Курт поднял взгляд на командира.

— Заканчивай, Курт. Мы его уже потеряли, этого не исправить. Ты сам видел его глаза.

— Хорошо, — так же бесстрастно ответил Курт, продолжая топить Льва. А тот брыкался всё реже и слабее, наконец, движения его затихли, всё было кончено.

Курт поднялся и вытер мокрую руку о штаны. Второй рукой он держал арбалет убитого. Сабля и броня ни у кого особого интереса не вызвали. Тело Льва лежало поперёк дороги, а голова оставалась в воде.

— Несчастный случай, — безразличным голосом прокомментировал Курт, — он шёл, потом споткнулся, упал и утонул.

— Жил грешно, и умер смешно, — подвёл я итог.

Арбалет Эванс отдал мне, видимо, посчитав меня нагруженным менее других. Я возражать не стал, хотя без должной тренировки стрелять дальше десяти метров не возьмусь, а на эту дистанцию у меня есть ружьё. Я закинул на плечо колчан с болтами, и мы отправились дальше. Сэм удостоился порции похвал от командира.

— Я не люблю, когда мне угрожают, — гордо сказал Сэм, — а он был неправ. Я сегодня в первый раз тварь видел, но знаю, что воевать с ними нужно. Они ведь всех людей пожрут.

— Это верно, — кивнул головой Эванс и повернулся, — Эрнесто, расскажи нам, пожалуйста, как так получилось, что у него оказался твой револьвер?

— Расстегнул кобуру, а стрелять не пришлось. Он позади меня стоял. Виноват, больше не повторится.

— Да уж постарайся, в следующий раз на его месте будет вурдалак. Они теперь умные стали, могут и револьверы использовать.

Эрнесто смущённо отошёл в хвост колонны, а Эванс обратился уже ко мне:

— А ты что об этом думаешь?

— Думаю, ты был прав, — ответил я со вздохом, — отряд, правда, стал меньше, но от него и пользы особой не было.

— К сожалению, к нам попадают и такие. Иногда удаётся вправить им мозги. Но чаще всего они неизлечимы. И дело даже не в его испорченной натуре, мы все, по-своему, плохие люди. Дело тут больше в страхе. Страх смерти, который почему-то у людей, попавших сюда, проявляется по-разному. Я, например, смерти не боюсь. Я уже мёртв, а судьба просто дала мне отсрочку, которую я трачу на то, что считаю нужным. Так же думают большинство из нас. А продолжительность этой отсрочки будет зависеть от меня и от моих умений. К сожалению, для Льва этот страх затмил всё остальное, даже голос разума, который подсказывал, что выбраться отсюда невозможно, а если выберется, то не сможет перейти горы, а если перейдёт, то его поймает первый же патруль и повесит без суда. Таков закон для наших отрядов.