Грешница - [76]

* * *

После этого печального случая мадам де Сегиран прожила всего лишь несколько дней. Ризничий святого Бонифация, войдя в церковь, чтобы зажечь свечи, нашел мадам де Сегиран без чувств, простертой на том самом месте, где она упала. Он кликнул сопровождавших карету людей, те подняли мадам де Сегиран и отвезли ее домой, где, несколько часов спустя, она разрешилась мертвым младенцем. Когда она это узнала, она впала в ужасный бред, так что мсье Сегирана пришлось удалить, ибо в забытьи она все время повторяла одно имя, которого, по счастью, никто не мог разобрать, что было и к лучшему, хоть и принято не придавать особого значения словам, произносимым умирающими среди предсмертных хрипов и икоты. Но так как наступило некоторое успокоение, решили им воспользоваться и послать за священником. Обратились к добрейшему мсье Лебрену, который и принял исповедь мадам де Сегиран. После чего она снова потеряла сознание. Словно изнуренная сделанным усилием, она впала в летаргию и, ни на минуту не приходя в себя, скончалась ночью, совсем тихо. Мсье де Сегиран очень скорбел о смерти своей жены и пережил ее ненамного. Он тоже умер, как раз собравшись жениться третьим браком на сестре мсье де Галларе, ибо, несмотря на неудачу первых своих двух супружеств, он не отказался от надежды иметь потомство и опровергнуть предвещания мсье д'Эскандо Маленького, за которым, однако же, осталось последнее слово. Я не раз задавал себе вопрос, не от этого ли мсье де Галларе мсье де Ларсфиг знал некоторые подробности, касающиеся любви мадам де Сегиран и мсье де Ла Пэжоди, в которых он был, по-видимому, вполне уверен, хоть они и относились к самым тайным их чувствам. Быть может, умирая, мсье де Ла Пэжоди больше рассказал мсье де Галларе, чем тот сообщил мсье де Сегирану, и одно место в том письме, которое мсье де Галларе написал последнему по случаю сражения при Пьетрароссе, позволяет так думать. Что же касается странного видения в церкви святого Бонифация, то я не могу предположить, чтобы мсье де Ларсфиг мог о нем узнать из уст добрейшего мсье Лебрена, хотя к концу своей жизни этот достойный пастырь стал крайне болтлив и так ослабел главой, что сам не знал, что говорит; но не было случая, чтобы какой-либо священник когда-нибудь, даже невольно, нарушил тайну исповеди. Молчание тех, кому она доверена, обеспечено особливой помощью божьей. В этой фантасмагории я готов скорее видеть вымысел мсье де Ларсфига, имеющий целью объяснить события, о которых никто ничего не знал, кроме того, кто был их почтенным блюстителем и кто, как я уже сказал, вне подозрений. Мсье де Ларсфиг обладает, к тому же, воображением своих земляков, а известно, что провансальцы таковым славятся. И все же я не сомневаюсь, что он изложил мне историю мадам де Сегиран и мсье де Ла Пэжоди со всей мыслимой точностью или, за невозможностью таковой, с наиболее приближающимся к ней правдоподобием. Она служит довольно хорошим примером тех странных безумств, которые любовь может породить в женской голове, в особенности если сюда еще примешивается превратно усвоенная религиозность. Так говорил и мсье де Ларсфиг, и это он мне повторил в тот день, когда свел меня посмотреть в ризнице святого Бонифация доныне там хранимую восковую фигуру. Добрейший мсье Лебрен велел перенести ее туда и запретил выставлять ее впредь в страстной четверг. Это довольно посредственное и грубое изображение, что бы там ни утверждал мсье де Ларсфиг, и его никак нельзя сравнивать даже с наименее законченными работами знаменитого Пюже из Марселя. В нем нет ровно ничего замечательного.