Грешница - [53]

* * *

Если присутствие мсье де Ла Пэжоди и его флейты очаровывало уши кавалера де Моморона, то оно было менее приятно для глаз мсье Паламеда д'Эскандо. И все же, сколь он ни был убежден в том, что мсье де Ла Пэжоди и мадам де Сегиран неравнодушны друг к другу, ему не удавалось уловить ничего такого, что говорило бы о соглашении между ними или указывало на какую-нибудь связь. Вот уже несколько дней, как он неустанно наблюдал за ними исподтишка, но так и не мог приметить ни одного из тех признаков, которые свидетельствуют о любовном сговоре. Правда, мсье Паламед д'Эскандо не был силен в подобного рода интригах, но ему помогали в его роли природная хитрость и ненависть, которую он питал к предполагаемому сопернику. Несмотря на такие козыри, ему не удавалось разобраться в игре мсье де Ла Пэжоди и мадам де Сегиран по той простой причине, что они, по-видимому, никакой игры и не вели, и все же мсье Паламед д'Эскандо считал непреложным, что у них тайный союз. И он приходил в бешенство от своей беспомощности, внимая тому, как мсье де Ла Пэжоди изощряется в своих музыкальных талантах к великому удовольствию кавалера де Моморона, чье брюзгливое настроение сменилось превосходным. Теперь мсье де Моморону было все равно, если погода была пасмурна и шел дождь, и он заявлял во всеуслышание, что никогда не слышал ничего, подобного флейте мсье де Ла Пэжоди в смысле мягкости и силы дыхания, проворства пальцев, подбора и разнообразия мотивов, добавляя в шутку, что он дорого бы дал за то, чтобы иметь у себя на галере такого музыканта.

При подобных отзывах мсье де Сегиран выпрямлялся с гордостью, ибо теперь он гордился тем, что имеет другом мсье де Ла Пэжоди; мадам де Сегиран вторила этим похвалам, опуская глаза, а мсье де Ла Пэжоди скромно их принимал. Впрочем, скромность его не покидала, и в нем трудно было бы узнать того Ла Пэжоди который произвел такие опустошения среди эксских дам и колесил по дорогам с молодой цыганкой. От него нельзя было даже услышать нечестивых выражений и речей, столь для него обычных и снискавших ему заслуженную славу вольнодумца. В Кармейране мсье де Ла Пэжоди был тих, уживчив, добродушен, так что мадам де Сегиран недоуменно спрашивала себя, неужели же это тот самый заживо осужденный, с которым она так неожиданно и дерзко пожелала испытать обитающий в ней грех в уверенности, что она ничем не отягчит и без того уже неминуемого проклятия.

И действительно, мадам де Сегиран тверже, чем когда-либо, решила избавиться от мучительного плотского любопытства, которое ее терзало и жгло своим угрюмым и знойным пламенем. Она была все более и более уверена, что ее грех иссохнет в ней на своем же собственном огне и что его охладевший пепел развеется ветром забвения. Но неужели мсье де Ла Пэжоди уклонится от того, чего она от него ждет? Что это за странное поведение и что значит эта сдержанность? Наверное, это всего лишь ложная видимость, и скоро мсье де Ла Пэжоди вернется к своей истинной природе, требующей, чтобы женщины отдавали свое тело его наслаждению. Как и с другими, мсье де Ла Пэжоди придет к этому и с нею, и мадам де Сегиран ждала этого мига с мучительным и мрачным нетерпением. Конечно, решившись на задуманное испытание, мадам де Сегиран пошла бы и сама навстречу намерениям мсье де Ла Пэжоди, ибо в том состоянии, в каком она находилась, она не побоялась бы никакого стыда; но и не будчи опытной в делах любви, она все же знала, что мужчины не любят слишком открытых призывов и предпочитают добиваться благосклонности, а не получать ее в подарок. А потому она считала, что ее всем известные стыдливость, добродетель и благочестие скорее подвигнут мсье де Ла Пэжоди покуситься на нее, чем ежели бы она сама первая предложила ему то, чего он от нее хочет. Такого расчета мадам де Сегиран и придерживалась, надеясь, что случай, приведший мсье де Ла Пэжоди в Кармейран, и тут постарается, чтобы помочь ей пасть в его объятия. Между тем дни проходили в разговорах и в игре на флейте, а мсье де Ла Пэжоди не переставал относиться к мадам де Сегиран с почтительностью, начинавшей ее беспокоить. Ее тайная досада на такое поведение не укрылась от бдительных глаз мсье Паламеда д'Эскандо, и он счел позволительным воспользоваться этим случаем, чтобы открыться в своей страсти. Прежде, нежели отважиться на это, мсье Паламед д'Эскандо несколько раз вопрошал зеркало. Он старался придать своему лицу дерзкую и трогательную прелесть. В сущности, мсье Паламед д'Эскандо не сомневался в успехе. Он был высокого мнения о своей наружности, в особенности если сравнивал ее с внешностью мсье де Ла Пэжоди. Насколько мсье де Ла Пэжоди был коренаст и крепок, настолько же прекрасный Паламед был высок и строен. Свежесть его кожи затмевала смуглый цвет соперника, которого мсье д'Эскандо заранее считал несчастливым. К тому же, мсье де Ла Пэжоди не шел с ним в сравнение в смысле изящества и роскоши нарядов, и ни одна женщина не решилась бы поставить в ряд скромного дворянчика не у дел и блестящего офицера галерного флота, Ла Пэжоди и Эскандо, в особенности когда этого Эскандо зовут Паламедом, именем звучным и созданным для любви.