Грешница по контракту - [25]

— Ты должен доверять мне — шепчет Кэт.

— Я не доверяю даже себе — отвечаю я твердо, стараясь не смотреть на ее тело, вырисовывающееся под тонкой простыней — почему же, скажи, я должен верить шлюхе, у которой и моральных принципов то нет?

— Ой, смотрите, моралист — вымученно смеется она, оскалив ровные белоснежные зубки. Мне так и хочется, что бы они впились в мою губу. Усилием воли отгоняю мысленные картинки, в которых ее обнаженное тело извивается подо мной.

— Ты притащил меня сюда, что бы пытать? — игриво говорит Катя, но я чувствую, как она напряжена. Голос дрожит, тонкие пальцы выбивают чечетку.

— Не играй со мной, шлюха — рычу, удивляясь ее властью над моим телом. Я не могу смотреть на эту девку, не вожделея ее при этом. И она это осознает и прекрасно пользуется.

— Это и не возможно, хозяин — спокойно отвечает. Замечаю, что Кэт дрожит, как осиновый лист. Уж не от страха же передо мной.

— Что с тобой? — приподнимаю бровь, но на нее не особо действуют мои ужимки.

— Я страшно замерзла — отвечает она плаксиво, кутаясь в тонкую ткань простыни. — Просто невероятно.

— Это что, опять какая — то твоя уловка? — морщусь, как от лимона. — Сейчас попросишь согреть тебя?

— Ты, долбаный извращенец — хрипит Кити, лихорадочно блестя глазами.

Она вся горит. Жар настолько силен, что проходит судорогами по ее стройному телу. «Убью» — думаю я, мысленно, на все лады, костеря Стелку, одевшую девчонку в дурацкий сарафан, в такую холодину. Катя не сопротивляется, когда я стягиваю с нее дурацкую тряпку. Перерыв весь шкаф, нахожу теплую пижаму. Интересно, откуда в моем гардеробе этот ужас? Опять Глаша расстаралась.

— Сейчас, подожди — говорю, успокаивая сам себя. Руку, пронзают разряды тока, когда касаюсь ее обнаженной кожи. Не сдержавшись, провожу ладонью по плоскому животу, едва удерживая рвущийся из груди стон вожделения.

— Ты, животное — нервно ухмыляется шлюха, погружаясь в странное, бредовое небытие.

Да, я гребаное животное. Возбуждение настолько сильно, что невозможно терпеть. Едва успеваю добежать до ванной, расстегиваю молнию на брюках, и грубо схватив себя, представляю, как она стонет, извиваясь подо мной. Этого достаточно, что бы я кончил.

— Где ты был? — измученно спрашивает Катя? Я игнорирую ее вопрос. — Согрей меня — умоляюще просит она.

— Так я и знал — ухмыляюсь, опускаясь на кровать рядом с ней. — Это снова твои уловки, маленькая сучка. Лишь бы затащить меня к себе в койку.

— Да, хозяин — тихо шепчет она, и кладет свою голову, мне на плечо — ради секса с животным, стоит и заболеть.

Девчонка пытается шутить, но слабость берет свое и она засыпает, прижавшись ко мне, огненно горячим телом. Она прекрасна. Рассматриваю миловидное лицо, и удивляюсь, как природа могла создать такое совершенство. Тонкий, ровный нос, матушка бы назвала его аристократичным, высокие скулы, пухлые, вишневые губы, копна непослушных каштановых волос и трогательные ямочки на щеках. Сердце готово выскочить из груди, заходясь от щемящей нежности к этой не нужной мне женщине.

Или это страх, который живет во мне всю жизнь? Она останется, я это уже знаю, как знаю и то, что никому ее не отдам. Никогда. Катя тихо шевелится, кладет мне руку на грудь, разбивая в пыль стену, которую я возводил годами.

Кэт

Тихо. Только тиканье часов разрывает звенящую тишину. С трудом, разлепив глаза, не могу понять, где нахожусь. Я вся мокрая от пота. Боже, неужели Дэн видел меня в таком виде. Хочется вскочить с кровати, и броситься в ванную, но слабость не дает мне даже поднять голову.

— Проснулась, спящая красавица? — слышу насмешливый голос, от которого по телу пробегает волна дрожи, — Я то уж хотел воспользоваться твоим беззащитным состоянием. Но увы, потные шлюхи меня не привлекают — смеется Денис, с удовольствием наблюдая, как мои щеки заливает предательская краснота.

— Что ты здесь делаешь? — хриплю я, горло дерет, словно в него воткнулись сотни ржавых игл.

— Ну, вообще то, это моя комната — серьезно отвечает он, сверля меня взглядом своих синих глаз. — И, кстати, я терпеть не могу, когда кто — то ее оккупирует.

— Прости — мне действительно неудобно. Воспоминания обрушиваются на меня водопадом. Какая я дура, что рассказала Дэну о контракте с его отцом. Видимо, болезнь совсем лишила меня разума. Нет, я лгу сама себе. Мне просто хотелось отомстить ему. Сделать больно, и в то же время остаться рядом. Что бы Дэн не смог изгнать меня из своей жизни

— Раздевайся — вдруг, хлестко приказывает он, словно прочтя мои мысли, и его очи темнеют. Я затрепыхалась в кровати, путаясь во фланелевой пижаме, выданной мне, им же. Хозяин терпеливо ждет, глядя, как я ломаю ногти об непослушные пуговицы.

— Чего ты хочешь? — спрашиваю, пытаясь произнести эти простые слова, как можно более непринужденно, только у меня это входит плохо. Он животное, такое же, как и все, только более опасное, и утонченное.

— Я хочу вымыть тебя — произносит, не сводя взгляда с моего абсолютно голого тела, а потом подхватывает на руки. В ванной, Дэн долго наполняет водой, огромное джакузи. Священнодействует, растворяя в голубоватой воде, дорогие, безбожно воняющие роскошью, соли, взбивая пену в тугие пики. Не холодно, но я замерзла, вероятно, от нервного, болезненного возбуждения, свившегося в животе, словно ядовитая змея.