Грешница - [3]

И все-таки мне не удалось сохранить суверенитет. В лучшем случае я могу считаться анклавом. Живу отдельно, но драгоценная Марго ни на секунду не выпускает меня из поля зрения. Она еще не утратила надежды откорректировать мой характер и мировосприятие, и делает это путем деликатных замечаний. На дисплее телефона всегда висит надпись: «Пропущено 8 звонков». И все они от мамы. Не знаю, как она находит время еще и для управления банком. Теперь я понимаю: пока Сережа не уехал в Москву, он оттягивал на себя девяносто процентов материнской любви и энергии. И не потому ли он сделал ноги в сторону столицы, что устал быть зависимым?..

Через секретаря я узнала телефон Миланы Мстиславовны Сенчулиной.

– Безумно рада тебя слышать, Юля!

Я смутилась.

Неужели она ничего не помнит?

Или помнит, но не держит зла?

– Привет. Мила, как же так? Я только вчера узнала, что ты работаешь в мамином банке. Более того, я и не предполагала, что ты осталась здесь. Думала, после школы ты перебралась в другой город.

– Я училась в Питере, но вернулась. А в «Гелиосе» уже два года. Слушай, Юля, нам обязательно нужно поговорить. Столько лет прошло! Ты замужем? У тебя есть дети? Как ты вообще живешь? Давай встретимся! Ты согласна?

Конечно, я согласна!

Мы договорились устроить слет одноклассниц в кофейне «Бисквит» – недалеко от банка.

Мила, вероятно, жаждала узнать подробности моей личной жизни (и – косвенно – почерпнуть интимные сведения о начальнице). Но и я испытывала к ней интерес. Нет, требование МЭ перенять опыт успешной сверстницы не являлось побудительным мотивом. Мной двигало, во-первых, банальное любопытство: как ей удалось прорваться в круг избранных? Во-вторых, я была обязана попросить у Милы прощения. Да, я виновата перед ней. После исчезновения Милы из нашей школы прошло много лет, но я, существо сентиментальное и, к сожалению, отягощенное обостренным чувством справедливости, продолжаю сгорать от стыда при упоминании ее имени. Как мы поступили с Милой! Ее образ – вкупе с другими малоприятными фантомами – таился в моей памяти за дверью из черного гранита. А теперь вырвался на волю, как джинн из бутылки, и мои щеки покрылись лихорадочным румянцем.

Я спрятала телефон. Итак, встречаюсь с Милой Сенчулиной, удачливым менеджером банка «Гелиос». Девушкой, заслужившей одобрение самой М.Э. Бронниковой. А когда в последний раз мама хвалила меня? Сейчас вспомним… Так, надо хорошенько напрячь мозги…

– Здравствуй, детка! – остановил меня в коридоре шеф.

Я почти пронеслась мимо, презрев субординацию и элементарную вежливость – так взволновал разговор с Милой.

– Ой, здравствуйте, Степан Данилыч! Извините, я вас не заметила!

Да, когда мужчина возвышается над вами подобно статуе Свободы, его неимоверно трудно заметить.

– Юля, ты, случайно, не заболела? Ты красная.

Я приложила ладони к пылающим щекам. Ладони, наоборот, оказались совершенно ледяными.

– Я не заболела, Степан Данилыч. Просто замерзла, пока добиралась сюда. А потом попала в тепло и от перепада температур зарумянилась. Это естественная реакция сосудов, им свойственно расширяться, чем и объясняется приток крови к лицу, и…

– Юля, меня всегда удивляло твое умение компетентно, а главное – кратко объяснить суть любого явления.

– Степан Данилыч, сейчас я сконцентрируюсь и побледнею, – пообещала я.

– В принципе, тебе и так не плохо. Значит, ты вполне здорова? А то возьми больничный.

Святой человек! Какой больничный при моем графике работы? Я, бывает, без всяких больничных целыми неделями не появляюсь в редакции журнала. Хотя, конечно, материалы всегда сдаю в срок.

И тут я заметила, что не только я странно выгляжу, удивляя собеседников пунцовым цветом лица. Сам Степушка сегодня был неординарен. Его глазные яблоки странно вращались. Он что, претендует на роль вурдалака в мистическом триллере? Надо срочно сообщить боссу – это не его типаж. С внешностью Степана можно претендовать максимум на роль Гигантского Пупса в леденящей кровь эпопее «Игрушки-убийцы». Ведь шеф такой гладкий, упитанный, с окладистой русой бородой.

Приглядевшись, я поняла, почему взгляд Степана Данилыча подозрительно блуждает. Ах да! Ведь сегодня я – редкий случай! – надела юбку, а не джинсы. И Степан усилием воли пытался заставить себя смотреть не туда, куда хочется, а туда, куда следует глядеть при разговоре с женщиной – в вырез кофточки. Вернее, я хотела сказать, в ее чудесные голубые глаза.

Я коварно выставила вперед ногу.

Степан смутился:

– Юля, ты в курсе, что у тебя отличное…

Колено?! Я быстро выставила вперед второе. Пусть Степан Данилович убедится, что и оно не хуже.

– …чувство стиля?

– ?!

– Ты хорошо написала про аквапарк.

Предпочла бы услышать комплимент ногам.

Это надежнее.

А великолепный стиль, распыляемый на статьи об аквапарках и супермаркетах, – это как-то грустно.

Марго считает мою работу суматошной и непрестижной: я – журналист в рекламном издании «Удачные покупки». И каждый раз лечу в редакцию как на крыльях. Мне здесь рады. У нас элегантный офис, приятный коллектив и жизнерадостная атмосфера. Местные капиталисты, воспетые в журнале, оборудовали штаб-квартиру по последнему слову моды и техники. Их деньги и товары в обмен на литературный дар журналистов-рекламистов.