Грешница - [23]

Отец семейства подтвердил его слова.

– Не понимаю… Такой высокий сильный парень… Он ведь схватил ее. А потом отпустил. Я хорошо это видел. Она не вырывалась, он мог бы легко ее удержать. Но вместо этого безо всякого сопротивления позволил себя зарезать. А как он при этом на нее смотрел! Мне показалось, что он знает ее и прекрасно понимает, почему она это делает.

Когда Рудольф передал Винфриду Майльхоферу слова мужчины о том, что Георг Франкенберг был знаком с Корой Бендер и узнал ее, тот в ответ пожал плечами.

– Может быть. Мне это неизвестно. Когда мы пришли на пляж, там был только мужчина с ребенком. Женщина пришла позже – наверное, она плавала в озере. Я обратил на нее внимание, потому что она очень странно смотрела на Франки и Уту. Мне показалось, что она испугалась. Но я не думаю, что Франки ее заметил. Я еще хотел указать ему на нее, но потом она села и перестала обращать на нас внимание, и я расслабился. Когда это случилось… Франки уставился на нее и что-то пробормотал. Я не разобрал слов… Мне очень жаль, господин Гровиан, но я больше ничего не могу вам сказать. С Франки я знаком всего года два. И всегда считал его спокойным, рассудительным человеком. Даже представить себе не могу, что он дал этой женщине повод для подобного поступка. «Он не будет тебя бить», – сказала она Уте. Но Франки был не из тех, кто бьет женщин. Напротив, женщины были для него чем-то вроде святыни.

Винфрид Майльхофер сообщил, что однажды Франки рассказал ему одну историю. Мол, в самом начале учебы он познакомился с девушкой и по уши в нее влюбился. А потом она умерла в результате несчастного случая.

Майльхофер заявил:

– Он не уточнял, но мне почему-то показалось, что Франки видел, как она скончалась. И так и не оправился от потрясения. Не думаю, что после этого случая у него были интрижки. Франки полностью посвятил себя работе. Он так и не простил себе то, что не смог ей тогда помочь.

Винфрид Майльхофер вспомнил о случае, который характеризовал отношение Франки к прекрасному полу и к своей профессии. Они потеряли пациентку, молодую женщину, – легочная эмболия после операции. Это произошло около года тому назад. Такое случается, с этим нужно смириться. Но Франки не смог. Он словно обезумел, сломал умершей два ребра, пытаясь ее реанимировать. А после напился и не хотел идти домой.

Винфрид Майльхофер не оставил его в беде. Они вместе пошли в пивную. Там играла музыка. Франки говорил о мертвой пациентке, о том, что не понимает, как молодая женщина могла умереть у него на операционном столе. А потом вдруг начал рассказывать о своей музыке. О нескольких безумных неделях в своей жизни. Однажды друг убедил его поиграть на ударных. Это было большой ошибкой; лучше бы он сосредоточился на учебе.

Только через несколько часов Франки позволил Винфриду Майльхоферу увести его домой. Тогда-то и рассказал ему о девушке, которую любил и потерял. А потом показал Майльхоферу кассету, которую Ута принесла на озеро. Франки прослушал ее, сидя на полу и барабаня кулаками по воздуху в такт музыке. «Я каждый вечер слушаю эту мелодию, не могу иначе, – говорил он. – Когда я ее слышу, она снова рядом со мной. Я чувствую ее присутствие, и мне удается уснуть».

Странным человеком был этот Георг Франкенберг, очень серьезным, ответственным, подверженным депрессиям, с фатальной любовью к скоростным автомобилям. Кто-то мог бы заподозрить, что он не очень любил жизнь. Винфрид Майльхофер не раз опасался, что после выходных больше его не увидит. И только Ута сумела вырвать Франки из объятий меланхолии.

После информации о жертве Рудольф Гровиан надеялся узнать кое-что о жизни убийцы. Полицейские, приняв во внимание то, что на руках у мужа Коры Бендер остался ребенок, предложили ему поехать домой. А потом хотели отправиться следом и побеседовать с ним.

Однако Гереон Бендер отчаянно этому воспротивился. Он не хотел быть исключением. Ехать домой в сопровождении полиции – это неслыханно! Если всех свидетелей повезут в участок, то и он тоже поедет. Ребенок не создаст проблем. Малыш вел себя смирно, сидел на коленях у отца, ел печенье и только один раз потребовал, чтобы его отвели к матери.

Тоненький детский голосок еще несколько дней не отпускал Рудольфа Гровиана, он словно заноза засел в его теле. Гереон Бендер с нажимом повторял:

– Не знаю, почему она вдруг сбрендила. Я вообще ничего не знаю. Она никогда ни о чем не рассказывала, только раз о каком-то несчастном случае. Но проблем у нас не было. Иногда Кора ссорилась с моим отцом, потому что была слишком придирчива. И всегда добивалась, чего хотела. Она говорила, что очень счастлива со мной – по всей видимости, это не соответствовало истине.

Берренрат, коллега Рудольфа из службы охраны порядка, прибывший на место происшествия одним из первых, случайно услышал кое-что интересное. Когда Кору Бендер уводили от тела Георга Франкенберга, ее муж кричал на нее. Она сохраняла спокойствие, лишь еще раз обернулась к нему и сказала:

– Прости, Гереон, мне не следовало выходить за тебя замуж. Я ведь знала, что несу с собой. Теперь ты свободен. Сегодня ты так или иначе освободился бы. Я хотела пойти к воде…