Гремучие скелеты в шкафу Том 2 - [83]
Фото В. Конрадта
«Телевизор»
Понятие свободы в нашей и западной культуре всегда трактовалось немного по-разному. Для западного музыканта «свобода творчества» — это прежде всего независимость от денег, от всевозможных инвесторов (фирмы грамзаписи, концертные агентства, издательства), которые прекрасно умеют мягкими «экономическими» мерами подталкивать артистов к компромиссу, придавать им более «товарный» вид. У нас же, естественно, это независимость от государства, воплощенного в идеологических бонзах, худсоветах, цензорах, редакторах, коллегиях, кои в меру своей трусости или тупости (об идейной убежденности, я думаю, речи не идет) указывают и «улучшают». Сегодня ситуация изменилась, став «почти западной»: с одной стороны, растерянные «инстанции», с другой — ублюдочное «совковое» подобие шоу-бизнеса. Последнее, на мой взгляд, уже стало большим из двух зол и обладает большим разрушительным эффектом. Если западная система, при всей ее меркантильности, разумна и способна регулировать музыкально-коммерческий процесс с учетом перспективы, то наши хозрасчетные «менеджеры» творят свой бизнес по принципу: сегодня урвать максимум, а завтра хоть трава не расти. Пещерная жадность позволила им свершить невероятное: за год перекормить публику роком до такой степени, что она практически перестала посещать концерты. (Полупустые залы теперь — обычное дело. Нередки случаи, когда в многотысячные Дворцы спорта приходит 200–300 человек. И это после истеричных аншлагов всех предыдущих лет!..) Ставка делается на полтора десятка «хитовых» исполнителей, все остальные пускаются побоку с напутствиями типа «у нас не детский сад» или «мы благотворительностью не занимаемся».
Строго говоря, по пальцам можно пересчитать достойные рок-группы, выигравшие от новой концертной экономики: «Аквариум», «Алиса», «ДДТ», «Кино»… Может быть, еще две-три. Приплюсуем ансамбли, обеспечивающие себя за счет заграничных гастролей, — «АВИА», «АукцЫон», «Ва-Банк», «Джунгли», «Звуки Му», «Телевизор». Что до всех прочих, то они маются в бедности и безвестности, будто и не выходили из «подполья». Некоторый шанс отверженным, как это ни странно, дает презренное государство (тоже, кстати, западный синдром): скажем, почти все московские панки, пост-панки, трэш-метаплисты и другие экстремисты рока нашли приют в Рок-лаборатории при Управлении культуры. Это далеко не Вхутемас, но куда податься, если всем «альтернативным» (в т. ч. кооперативным) музыкальным организациям до некоммерческого рока и начинающих групп вообще нет дела?
Парадоксов в сегодняшнем роке хватает, но ничего гениального или даже просто занятного из них, к сожалению, не возникает. Напротив, картина становится угрюмее с каждым месяцем. Ушел из жизни Саша Башлачев — крупнейший, по-видимому, поэт нашего поколения. Ушли из рока талантливейшие и наиболее неожиданные художники — Антон Адасинский (ныне театр «Дерево»), Сергей Курехин (киномузыка, эпизодические хеппенинги), Петр Мамонов (кино, среди последних предложений — роль педагога Макаренко…) В полном смятении и потерянности вчерашние кумиры Бутусов и Гребенщиков. Кажется, относительно неплохо идут дела у Кинчева, Цоя и Шевчука — если не считать того, что песни их с каждым годом все больше становятся похожими на само-пародию (увы — то самое, о чем говорил Борзыкин) и на концерты их ходят уже не молодые умники и богемианцы, а металлисты младшего школьного возраста и те самые любера, которых наши рок-лидеры так не любят. Что, кстати, свидетельствует о том, что перерождается не только творческая инфраструктура рока, но и его социальная база…
Не надо печалиться, товарищи. Есть и такие, кто выиграл в этой ситуации, кто чувствует себя в ней как рыба в воде. Это люди, для которых рок никогда не был духовным промыслом, никогда не был выражением жизненной позиции — но был товаром и объектом неких профессиональных манипуляций. Лучшие по профессии: Стаз Намин, Владимир Киселев («Земляне»), Их час настал — обладая навыками и хваткой, можно поставлять поп-музыку на внутренний рынок и на экспорт, смело отшвырнув в сторону орды вчерашних нахлебников из Минкульта, Госконцерта, Международной книги… Что радует. Не радует другое: если в Центре Намина несколько интересных групп имеется (хотя ход был дан в первую очередь убогому «Парку Горького»), то конкурирующие организации (а конкуренция, поверьте мне, нешуточная — вплоть до рэкета и похищений) ничтоже сумняшеся штампуют инкубаторские рок-коллективы, которые своей марионеточной безликостью сродни ночным кошмарам.
«Это не рок! — У защитников чистоты жанра уже готов ответ. — Это эстрада, ВИА, халтура, халява, профанация, проституция». Все так — но почему это не может быть и роком одновременно? Никто, скажем, не сомневается в том, что американцы «Вол Jovi» — это рок. А чем они отличаются от того же «Парка Горького»? Разве что помоложе и посексуальнее. В остальном — точно такой же ширпотреб и профанация великих Хендрикса, Кпэптона и «Led Zeppelin»… Я недостаточно мазохист, чтобы смотреть «Утреннюю почту» или «50-х 50», однако программу «Взгляд» стараюсь не пропускать, и она дает мне достаточное представление о новой формации «совкового» рока. Все необходимые атрибуты налицо: не только черная кожа, джинса и локоны ниже плеч, но и «содержание» — как нас всю жизнь обманывали, какой тиран был Сталин, во что сволочи страну превратили и как они же теперь тормозят перестройку. Я гляжу в пустые глаза музыкантов и на их заученные позы, слушаю натужно-смелые тексты и чувствую во всем этом стопроцентную фальшь. Однако я не имею никакого права отлучать людей от выбранного ими жанра только на том основании, что они кажутся мне скучными и неискренними. Такая нетерпимость смешна и вполне в духе нашего славного аппарата… Представляю себе картину: заседание худсовета заслуженных деятелей и ветеранов подпольной контркультуры, решающих, кого мы записываем «в рок», а кого вычеркиваем…
