Грек Зорба - [48]
- Пошла она к чёрту, старая грязнуля! - проворчал Зорба и сплюнул. - Взгляни-ка, она улыбается! Пойдём лучше отсюда, хозяин! Он надвинул шапку и открыл дверь.
- Нажраться, как свиньи, - сказал я, - а затем сбежать, оставив её совсем одну! Так не поступают!
- Она же не одна, - ворчал Зорба, - она же с Сулейман-пашой, ты что, не видишь? Она на седьмом небе, грязная баба! Пошли, хозяин! Мы вышли, на дворе было холодно. По ясному небу плыла луна.
- Ох, эти женщины! - произнёс Зорба с отвращением. - Тьфу! Но это не их вина, это мы виноваты, безмозглые сумасброды, сулейманы и зорбы!
- Впрочем, даже не мы, - спустя минуту добавил он с яростью, - это вина одного лишь великого Безумца, Сумасброда, Величайшего Сулеймана-паши… Ты знаешь, кто это!
- Если он существует, - ответил я, - ну, а если его нет?
- Тогда всё пропало!
Довольно долго мы молча шли быстрым шагом. Зорба наверняка обдумывал дикие замыслы, каждую минуту ударяя по камням палкой и сплёвывая.
Вдруг он повернулся ко мне:
- Мой дед - мир праху его! - уж он-то разбирался в женщинах. Он любил многих, бедняга, и немало горя из-за них хлебнул. Так вот он мне говорил: «Милый Алексис, благословляю тебя и хочу дать совет: не доверяй женщинам. Когда Господь Бог захотел создать женщину из адамова ребра, дьявол обернулся змеей и, выбрав подходящий момент, украл ребро. Кинулся Бог за ним, да дьявол проскользнул у него между пальцев, оставив ему только свои рога. «За неимением прялки, - сказал про себя Господь Бог, - хорошая хозяйка прядёт с помощью ложки. Ну, что ж, сотворю женщину из рогов дьявола». И он сотворил её, нам на несчастье, мой маленький Алексис! Так вот, когда касаешься женщины, неважно, где - это рога дьявола. Не доверяйся, мой мальчик! Опять же это была женщина, та, что украла яблоки в раю и спрятала их в корсаж. А теперь она прогуливается и хвалится этим. Вот язва! Если ты попробуешь этих яблок, несчастный, ты пропал. Если не станешь пробовать, всё равно пропадёшь. Какой совет тебе дать, малыш? Делай то, что тебе нравится!» Вот что сказал мне покойный дедушка, но я не стал от этого рассудительнее. Я пошёл той же дорогой, что и он, и вот я здесь!
Мы торопливо прошли через деревню. Лунный свет был тревожен. Представьте себе, что, будучи пьяным, вы вышли на воздух и нашли мир внезапно изменившимся. Дороги превратились в молочные реки, ямы и рытвины полны до краёв известью, горы покрылись снегом. Ваши руки, лицо, шея фосфоресцируют, как брюшко светлячка. Луна же, словно экзотическая медаль, висит у вас на груди.
Мы бодро шли, сохраняя молчание. Опьянённые лунным светом, пьяные ещё и от вина, мы не чувствовали, как наши ноги касались земли. Позади нас в заснувшей деревне собаки забрались на крыши и жалобно лаяли, глядя на луну. Нас тоже охватило безотчётное желание вытянуть шеи и завыть…
В это время мы проходили мимо сада вдовы. Зорба остановился. Вино, хороший стол, луна вскружили ему голову. Он вытянул шею и своим грубым ослиным голосом заревел непристойное четверостишие, придуманное им в эту минуту сильного возбуждения:
Как я люблю твоё прекрасное тело,
Начиная от талии и спускаясь всё ниже!
Оно принимает гибкого угря
И в ту же минуту делает его неподвижным.
Здесь тоже живёт отродье дьявола, - сказал он, - пойдём прочь, хозяин!
Уже начинало светать, когда мы пришли к себе в хижину. Я в изнеможении бросился на кровать. Зорба умылся, зажёг жаровню и сварил кофе. Он присел на корточки перед дверью, закурил сигарету и принялся мирно потягивать табачный дым, глядя в сторону моря. Лицо его было серьёзным и сосредоточенным. Он был похож на японский рисунок, какой я очень любил: аскет сидит, скрестив ноги, завернувшись в длинные оранжевые одежды; лицо его блестит, как хорошо отполированное дерево, почерневшее от дождей; выпрямив шею, улыбаясь, бесстрашно смотрит он перед собой в тёмную ночь…
Я глядел на Зорбу при свете луны и восхищался: с какой лихостью и простотой он приноровился к этому миру, как гармонировали его душа и тело; и всё сущее - женщины, хлеб, вода, мясо, сон - объединялось радостно с его телом и становилось Зорбой.
Никогда ранее я не видел такого дружеского единения между человеком и вселенной.
Луна уже склонялась к своему ложу, совершенно круглая, бледно-зелёная. Невыразимая нежность охватила море.
Зорба бросил сигарету, пошарил в корзинке, достал нитки, катушки, небольшие кусочки дерева, зажёг керосиновую лампу и снова стал испытывать канатную дорогу. Склонившись над этой несложной игрушкой, Зорба был поглощён своими расчётами, наверняка очень трудными, ибо он поминутно почёсывал голову и чертыхался.
Вдруг ему все надоело, он двинул ногой, и канатная дорога развалилась.
12
Меня сморил сон. Когда я проснулся, Зорба уже ушёл. Было холодно, и я не испытывал ни малейшего желания вставать. Протянув руку к небольшой книжной полке над постелью, я взял книгу, которую любил и всегда брал с собой: поэмы Малларме. Я читал медленно, наугад, закрывал книгу, вновь раскрывал, - ставил на место. В этот день впервые за долгое время мне всё показалось безжизненным, лишённым запаха и вкуса. Пустые полинявшие слова повисали в воздухе, как дистиллированная вода, без микробов, но и без питательных веществ. Всё было мертво. Мысли мои перескочили на религию, которая тоже потеряла своё созидательное начало; боги всё чаще становятся поэтическим мотивом, годным лишь на то, чтобы скрасить одиночество души, или стать украшением стены. Тоже произошло и со стихами. Пылкое воображение, питаемое плодородной землёй и семенами разума, тратится теперь на великолепную интеллектуальную игру с воздушной архитектурой, замысловатой и слишком сложной.
Никос Казанздакис – признанный классик мировой литературы и едва ли не самый популярный греческий писатель XX века. Роман «Капитан Михалис» (1953) является вершиной творчества автора. В центре произведения – события критского восстания 1889 года, долгая и мучительная борьба населения острова против турецкого гнета. Впрочем, это лишь поверхностный взгляд на сюжет. На Крите разворачивается квинтэссенция Войны, как таковой: последнее и главное сражение Человека за Свободу. На русском языке публикуется впервые.
Образ Христа интересовал Никоса Казандзакиса всю жизнь. Одна из ранних трагедий «Христос» была издана в 1928 году. В основу трагедии легла библейская легенда, но центральную фигуру — Христа — автор рисует бунтарем и борцом за счастье людей.Дальнейшее развитие этот образ получает в романе «Христа распинают вновь», написанном в 1948 году. Местом действия своего романа Казандзакис избрал глухую отсталую деревушку в Анатолии, в которой сохранились патриархальные отношения. По местным обычаям, каждые семь лет в селе разыгрывается мистерия страстей Господних — распятие и воскрешение Христа.
Творческое наследие Никоса Казандзакиса (1883–1957) – писателя, поэта, драматурга, эссеиста, исследователя и переводчика – по праву считается одним из наиболее значительных вкладов в литературу XX века. Родная Греция неоднократно предоставляла писателю возможность испытать себя и вплотную соприкоснуться с самыми разными проявлениями человеческого духа. Эта многогранность нашла блистательное отражение в романе о похождениях грека Алексиса Зорбаса, вышедшем в 1943 году, экранизированном в 1964-м (три «Оскара» в 1965-м) и сразу же поставившем своего создателя в ряд крупнейших романистов мира.
«Последнее искушение Христа» — роман греческого писателя Никоса Казандзакиса, который принес его автору всемирную известность. Впоследствии американский режиссёр Мартин Скорсезе снял по этому роману фильм, также ставший заметным событием в культуре XX века.
Эта книга не жизнеописание, но исповедь человека борющегося. Выпустив ее в свет, я исполнил свой долг — долг человека, который много боролся, испытал в жизни много горестей и много надеялся. Я уверен, что каждый свободный человек, прочтя эту исполненную любви книгу, полюбит Христа еще сильнее и искреннее, чем прежде.Н. Казандзакис.
Побывав в горах однажды, вы или безнадёжно заболеете ими, или навсегда останетесь к ним равнодушны. После первого знакомства с ними у автора появились симптомы горного синдрома, которые быстро развились и надолго закрепились. В итоге эмоции, пережитые в горах Испании, Греции, Швеции, России, и мысли, возникшие после походов, легли на бумагу, а чуть позже стали частью этого сборника очерков.
Что вы сделаете, если здоровенный хулиган даст вам пинка или плюнет в лицо? Броситесь в драку, рискуя быть покалеченным, стерпите обиду или выкинете что-то куда более неожиданное? Главному герою, одаренному подростку из интеллигентной семьи, пришлось ответить на эти вопросы самостоятельно. Уходя от традиционных моральных принципов, он не представляет, какой отпечаток это наложит на его взросление и отношения с женщинами.
Спасение духовности в человеке и обществе, сохранение нравственной памяти народа, без которой не может быть национального и просто человеческого достоинства, — главная идея романа уральской писательницы.
Перед вами грустная, а порой, даже ужасающая история воспоминаний автора о реалиях белоруской армии, в которой ему «посчастливилось» побывать. Сюжет представлен в виде коротких, отрывистых заметок, охватывающих год службы в рядах вооружённых сил Республики Беларусь. Драма о переживаниях, раздумьях и злоключениях человека, оказавшегося в агрессивно-экстремальной среде.
Эта повесть или рассказ, или монолог — называйте, как хотите — не из тех, что дружелюбна к читателю. Она не отворит мягко ворота, окунув вас в пучины некой истории. Она, скорее, грубо толкнет вас в озеро и будет наблюдать, как вы плещетесь в попытках спастись. Перед глазами — пузырьки воздуха, что вы выдыхаете, принимая в легкие все новые и новые порции воды, увлекающей на дно…
Футуристические рассказы. «Безголосые» — оцифровка сознания. «Showmylife» — симулятор жизни. «Рубашка» — будущее одежды. «Красное внутри» — половой каннибализм. «Кабульский отель» — трехдневное путешествие непутевого фотографа в Кабул.