Греховные радости - [16]

Вирджиния и вправду уже в течение некоторого времени присматривалась, кто мог бы оказаться подходящей кандидатурой — хотя никогда и ни за что не призналась бы в своих поисках даже под страхом смерти, — и испытывала при этом возрастающее беспокойство. Половина ее подруг были уже замужем, другая половина — помолвлены, и только у нее даже на горизонте не видно пока было ни первой перспективы, ни второй. Вирджиния все больше нервничала, ее уверенность в себе с каждым днем падала.

Ей помогала работа, помогало осознание того, что она сама, совершенно самостоятельно, без чьей-либо помощи преуспела хоть в чем-то. Она уже больше не считала себя таким полнейшим ничтожеством, каким казалась себе год с небольшим назад, когда только окончила Уэлсли. Однако за прошедшее с тех пор время она с немалым удивлением убедилась, что полученное образование имеет в реальной жизни очень небольшое значение. Она по-прежнему оставалась не уверена в себе, в своих возможностях, не знала, тянет ли к ней людей, интересно ли с ней; нередко ей приходила в голову мысль, что она еще даже вообще не научилась чувствовать.

Иногда, пытаясь представить себе, что ждет ее в будущем, Вирджиния думала о том, что так вот и будет стареть, никому не нужная, ни для кого не желанная, с нарастающим в душе чувством отчаяния, и подобная перспектива приводила ее в ужас. Тогда она встряхивалась и говорила себе, что ей всего двадцать один год, что такого рода мысли — глупость, что у нее удачно складывается работа, масса друзей, что жизнь ее полна и интересна. Однако полна и интересна она была как-то странно и однобоко, причем с такой стороны, с какой Вирджиния никогда к этому специально не стремилась; что же касается светской жизни, то в последнее время ее стали все реже приглашать на званые обеды и ужины и все чаще — на большие приемы, где среди скопления народа не имело значения то обстоятельство, что она приходит одна. Конечно, в ее возрасте смешно было переживать из-за подобных вещей; но в 1959 году и в тех кругах, в которых она вращалась, все это представлялось весьма существенным. Ей необязательно было выходить замуж, но рядом с ней должен был быть кто-то, с кем ее можно было бы приглашать. И с кем она могла бы вести половую жизнь. Вирджиния понимала, что в ее возрасте уже пора иметь какой-то сексуальный опыт. Одно дело быть девственницей в колледже; но теперь это уже становилось унизительным.

Разумеется, вокруг нее были молодые люди. Но какие-то они всегда оказывались не такие, как нужно. То слишком нахальные, то чересчур тихие и скромные, то очень уж шумные, любящие покрасоваться, то, напротив, чрезмерно незаметные и скучные. Тот зауряден, этот чересчур щеголеват, третий одержим погоней за деньгами, четвертый — своей карьерой. Ни одного из них даже отдаленно нельзя было бы назвать близким к идеалу. А Вирджиния во всем ожидала совершенства и требовала его. Она не собиралась идти на компромисс, соглашаться на посредственность. Она вынуждена была признаться себе, что, по-видимому, ищет кого-то, кто оказался бы хоть немного похожим на Малыша; кто обладал бы хоть долей присущих Малышу обаяния, легкости в общении, остроумия, внешней привлекательности. Как было бы славно встретить такого человека! Дойдя до мысли об этом, она обычно снова встряхивалась: «Господи, Вирджиния Прэгер! Неужели же ты не способна влюбиться ни в кого, кроме собственного брата?!»

На протяжении последнего месяца или, может быть, немного дольше она встречалась и выходила в свет с одним банкиром, всегда торжественно и довольно напряженно державшимся молодым человеком по имени Джек Хартли. Несмотря на свою внешнюю натянутость, он был, в общем-то, мил, доброжелателен, относился к ней с интересом и при немного излишнем весе и неуклюжей фигуре смотрелся в целом неплохо. Он приглашал Вирджинию в театры и концерты — ему самому особенно нравились последние — и втягивал ее в долгие и напыщенные разговоры о политике и текущем экономическом положении. Конечно, он был далек от идеала, но все же это было лучше, чем ничего. Всякий раз, провожая Вирджинию вечером домой, он с серьезным видом целовал ее на прощание, никогда не пытаясь добиваться чего-либо большего. В один из таких вечеров, после ужина в ресторане, во время которого он крепко перебрал, уже на обратном пути, в такси, он принялся ласково поглаживать ее грудь. Вирджиния в глубине души с облегчением вздохнула и позволила ему продолжать это занятие, подумав, что в конце концов это не ахти какая высокая плата за возможность иметь вполне приемлемого сопровождающего. Удовольствия его поглаживания ей не доставляли; но, с другой стороны, они не были ей и неприятны. Когда такси остановилось возле ее дома, она предложила (скорее просто чтобы показать, что никак не шокирована его поведением, чем с какой-либо иной, тем более сексуальной мыслью):

— Джек, хочешь зайти, выпить чего-нибудь?

Джек Хартли уставился на нее, взгляд его выражал неподдельное удивление.

Ее это несколько озадачило, но она решила не обращать внимания.

— С удовольствием, — ответил он. — Это было бы очень неплохо.