Греховная услада - [91]

— Проклятье, Райли, тебе же известно…

— Что мне известно, — я грубо перебила его, — так это то, что из трех мужиков, с которыми я на данный момент встречаюсь, Кейд — единственный, кто проявил ко мне хоть какое-то подобие дружеских отношений и заботу вне сексуальной сферы общения. Не хочешь узнать, что он сегодня сделал для меня? Он привез меня в дом своей девушки, набрал ванну, вымыл мои волосы, а затем уложил в кровать и оставил в покое. Он позаботился обо мне, побаловал, потому что без каких бы то ни было слов понимал, что мне это требуется. Что сделал ты, за исключением вымученного секса и приема крови, в которой ты отчаянно нуждался? Ну еще кроме выдвигания требований и рысканья в моих мыслях?

Он поднял бровь.

— Что я слышу? Мне нужно баловать тебя и устраивать романтические свидания для того, чтобы завоевать твое сердце?

— Уж разумеется, начать с этого было бы куда лучше, чем обзывать меня шлюхой или угрожать, — выпалила я на одном дыхание. — Как поется в песне «Девчонки просто хотят весело проводить время»[29].

Отчасти презрительным взглядом вампир дал мне понять, что не является поклонником попсы — или же он просто пролетел эту эпоху на крейсерской скорости в звукозащитных наушниках, и не имел понятия, о чем я говорю. Я добавила:

— Послушай, я предложила соглашение, и буду придерживаться его, если только ты не собираешься все усложнить. И не стоит рассчитывать на что-то серьезное, приятное времяпрепровождение — не более. Я не хочу вступать в единоборство, Куинн. Я не могу себе этого позволить.

— Все, на что я рассчитываю — это шанс.

— В таком случае, ты его получил. Хочу сразу тебя предупредить: попытаешься меня принудить к чему-то — положишь конец нашим отношениям. Я найду способ обойти твой приказ, и уйду. Я не позволю злоупотреблять собой подобным образом. Я — волк, а не шлюха.

— Это не злоупотр…

— Тогда как же еще ты называешь навязывание своей воли другим?

— В данном случае — «здравым смыслом».

— Принуждение есть принуждение, независимо от причины. Никогда не пытайся принудить меня, Куинн. Никогда.

Он не ответил, и мне не оставалось ничего иного как просто выйти из комнаты.

Глава 11

Наступили и рассеялись сумерки, ночь выдалась холодной. Вокруг меня бушевал ледяной, словно антарктический, ветер. Дрожа, я потерла руки и пожалела, что не одела что-нибудь потеплее хлопчатобумажной туники с длинными рукавами. Во всяком случае, я была рада, что остановила свой выбор на джинсах и кроссовках, а не на юбке и сандалиях, которые собиралась одеть изначально. А вот чему я не радовалась, так это предчувствию, которое подсказало мне, что потребуется нечто более удобное, чем юбка с сандалиями. «Удобное» — не соответствовало тому, чем я собиралась заняться сегодняшним вечером.

Я не нуждалась в еще одной экстрасенсорной способности — особенно в такой, которая внезапно появляется, когда ей заблагорассудится. Но та же самая интуиция подсказывала мне, что в этом вопросе, мой выбор столь же мало значим, как и во всех остальных сферах моей жизни. Я становилась чем-то большим, чем просто дампир. Чем-то, что даже не имело никакого отношения к появлению новой способности предвиденья. Ясно было одно — я не собираюсь позволить Джеку об этом узнать. Расскажу лишь после того, как полностью уверюсь, что развивающаяся способность — это предвиденье, а не какая-то загадочная мутация, боязнь которой тяготила меня.

На другой стороне дороги показался ресторан. Я остановилась и окинула взглядом старое, в викторианском стиле здание, высматривая отражение своих преследователей в угловых окнах. Но увидела лишь одинокую женщину, которая расположилась в дальнем конце ресторана.

Оглядевшись и убедившись, что никого нет поблизости и никто за мной не следит, я сгустила вокруг себя тени и направилась к прибрежной полосе, затопляемой во время прилива. Уличные фонари разливали лужи желтого света на пустой тротуар, а фары проезжающих машин прорезали ближайшие от меня потемки, грозя прорваться сквозь мои тени. Я спрятала свою одежду и перекинулась в волка, освобождаясь от завесы темноты. И в волчьей форме продолжила пробираться сквозь низкорослые деревца чайного дерева, пока не оказалась прямо напротив окна, за которым сидела одинокая женщина.

В ней не было ничего особенного — темные волосы, подстриженные в строгий «боб», римский нос, который был подчеркнут золотым кольцом, и тяжелый, почти мужской подбородок. Ее руки, сложенные перед ней на столе, тоже скорее напоминали мужские, чем женские. Человек, бывший миссис Хант тоже не был образцом женского совершенства. Было ли это верным признаком перевертышей, которые могли принимать мужское и женское обличие?

Я села на корточки, прикидывая сколько сейчас времени. Когда я припарковала машину, время близилось к восьми, на хождение по округе, возможно, ушло еще пять или около того минут. Но если женщину за столиком и беспокоило опоздание Роберты Уитби, то она этого не показывала.

Ветер гнул кроны деревьев, осыпая меня и землю крошечными серо-зеленными листьями. Я уже собралась было стряхнуть их со своей шкуры, как уловила два звука. Первый — едва слышимый хруст ветки. Второй — шелест нейлона о жесткую листву.