Греховная связь - [2]

— Знаю, знаю, — с некоторым смущением пробормотал он. — А у меня так все наоборот. Мне и в голову не приходило жить где-нибудь, кроме Брайтстоуна. Ну, прежде всего, я никогда не был таким умником, как ты.

— Да дело не в этом. Ты же и сам прекрасно знаешь, что я имею в виду моего отца… — Роберт замолчал, пристально вглядываясь в морскую даль с выражением, так хорошо знакомым Полю по бесконечным спорам на эту тему. Но через секунду веселость вернулась к Роберту, он передернул плечами и широко улыбнулся. — И все же на сей раз я победил — и скоро снова уеду.

— Снова уедешь? — в голосе Поля звучало неподдельное изумление. — Но ты же только-только приехал! — он с трудом сдерживал упреки, готовые сорваться с языка. — Я-то полагал, что ты насовсем, что все будет как в добрые старые времена, когда мы были мальчишками. Ну съездил — и довольно. — Но, взглянув на упрямое лицо друга, Поль неуклюже пошел на попятную: — Ты же получил диплом, кончил колледж — чего еще?

— Да так-то оно так, — примирительно бросил Роберт. — Но мне еще надо столько сделать, столько увидеть! — В голосе его зазвучали жесткие нотки. — Я здесь и пару недель не пробыл, а уже задыхаюсь! Я просто свихнусь, если останусь дольше! Мне надо уехать, Поль, — и по той же самой причине, что и раньше!

Поль кивнул. Ему нечего было предложить другу, кроме молчаливого сочувствия. В глазах Роберта, вновь обращенных к морю, светился холодный огонь и вызов.

— Тебе с родителями повезло, Поль, — особенно с отцом. Не сомневаюсь, он был в восторге от твоего решения пойти по его стопам на шахту, но думаю, он вряд ли бы особенно наседал на тебя, если б ты захотел делать что-то другое. И вы с Клер для него равны, — его дети и все тут. А для моего отца Джоан — само совершенство, а я — блудный сын!

— Ну, Джоан девчонка что надо, уж это ты не можешь отрицать, — с горячностью вставил Поль. Он даже в пылу чуть не сказал: „свой парень в доску“, но не был уверен, прозвучит ли это как комплимент.

Лицо Роберта чуть смягчилось.

— Конечно, — в голосе его прозвучали нотки нежности. — Разве она виновата, что так похожа на отца, и характером вся в него, Какому отцу это не понравится? Он души в ней не чает и позволяет делать все, что она хочет. А вот мне любую мелочь приходится брать с бою. И прежде всего свободу. И бой все продолжается!

Глядя на твердый подбородок Роберта, на горделиво приподнятую голову друга, Поль любовался его горячностью. Несмотря на молодость, он умел сочувствовать страданиям ближнего, и тем не менее не мог даже мысленно представить себе, как можно постоянно ссориться с родителями.

— Так что ты собираешься делать? — спросил он.

— Все что угодно! — последовал незамедлительный ответ. — Я готов ко всему — к любой работе, стипендиям, грантам[1], чтобы продолжить учебу. Больше всего мне б хотелось заниматься какой-нибудь научно-исследовательской деятельностью, да вообще чем угодно, лишь бы выбраться отсюда!

Только сейчас до Поля стал доходить смысл сказанного:

— Из Брайтстоуна?

— Из Австралии, старина! — Поль впервые слышал от Роберта столь определенное высказывание. — Этот остров, может, и самый огромный в мире, но пока на нем мой отец, он мал для нас двоих!

Томительная пауза затягивалась. Поль лихорадочно искал нужные слова:

— Что он может сделать, когда узнает, что ты не собираешься стать учителем?

Недобрая усмешка перекосила привлекательное лицо Роберта.

— Готовься к тайфуну „Мейтленд“! — расхохотался он. — Может, отец и человек Божий, но выходит из себя, как любой грешник. Боюсь, что эхо бури, которая разразится в обители священника, докатится и до города! И случится это сегодня же вечером, как только он придет домой. Дальше откладывать нельзя. И благослови свою судьбу, что можешь отсидеться где-нибудь в тиши!

„Почему я сказал „обитель священника“, а не „дом“? — размышлял Роберт, поднимаясь по тропке, ведущей из бухты наверх, вдоль мыса. — Потому что пора в путь. Пора в путь-дорогу; там и будет мой дом — пусть не надолго — где бы ни пришлось мне остановиться“. Солнце уже поднялось высоко, и горячие лучи ласкали его спину и затылок. Он еще чувствовал мощный напор волн, в ноздрях был свеж вольный запах океана, на губах выступила соль, а в ушах звенел и струился теплый воздух. Жизнь в нем так и бурлила. Внезапно он с невероятной остротой ощутил уверенность, ясность и силу. Никому — даже отцу — не сбить его с пути. Жизнь разворачивалась как книга, и не руке человека остановить перелистывающиеся страницы.

Войдя в дом, он сразу прошмыгнул на кухню, где высокая стройная девушка готовила завтрак. Бросив на Роберта проницательный взгляд близкого человека, она ободряюще улыбнулась. Взаимопонимание, сложившееся между ними, не требовало лишних слов.

Это действительно не были обычные отношения между братом и сестрой. С того самого момента, когда Джоан впервые увидела огромные глаза новорожденного братца, крупные викинговские черты лица в ореоле светло-золотистого пушка волосенок, он стал для девочки объектом поклонения и защиты и возымел над ней неограниченную власть. Эта любовь была неизмеримо больше обычной сестринской любви.