Греховная невинность - [86]

Его прервал громкий стук в дверь. Из прихожей донесся приглушенный шум голосов.

Затем на пороге столовой появился лакей с плащом, шляпой и саквояжем доктора.

– У миссис Гранди начались роды, доктор. Бедняжка страшно мучается. Послали за вами. Акушерка думает, что ребенок, возможно, перевернулся в утробе.

– Черт… – Доктор осекся. – Простите меня, преподобный. Уверен, вы понимаете. Младенцы сами решают, когда появиться на свет. Пожалуйста, останьтесь. Надеюсь, мой уход не испортит вам обед.

С этими словами он поднялся и ушел.

– О! Мне нужно присмотреть за пирогом! – с разыгранным оживлением воскликнула миссис Питни вскоре после ухода мужа и поспешно удалилась в сторону кухни, оставив Адама с Эми наедине.

Наступила неловкая тишина.

Эми долго водила вилкой по тарелке с соусом, прежде чем заговорить.

– Я прогнала лорда Хейнсворта.

– Хорошо, – коротко отозвался Адам.

Снова повисла пауза. Наконец Эми отложила вилку.

– Могу я задать вам вопрос, преподобный Силвейн?

– Конечно.

Адам вовсе не стремился очаровать Эми, стараниями которой его жизнь превратилась в ад. Но, будучи священником, он заботился о ее душе.

– Вы думаете, Хейнсворт лгал о графине?

– Он произвел на вас впечатление человека честного, мисс Питни? – мягко спросил Адам, но его пронзительный взгляд заставил Эми потупиться. Внезапно, сам того не желая, он почувствовал жалость к этой девушке, чья гордость оказалась уязвлена, а надежды рассыпались в прах.

– Боюсь, никто больше не заинтересуется мною, – произнесла она слабым, сдавленным голосом.

Адам знал, что признание далось ей нелегко, ведь Эми всегда восхищалась им.

Эми в самом деле нуждалась в его помощи, если, переступив через гордость, заговорила о том, что ее мучило.

– Мисс Питни, отчего, по-вашему, зависть считается одним из смертных грехов? – Эми заносчиво вскинула голову, глаза ее сузились. – Это грех человека перед самим собой. Он разрушает вас и ослепляет, мешая видеть множество вещей, включая добрые намерения. Бог в великой мудрости своей создал вас совершенной, единственной в своем роде. Не лучше и не хуже кого-то еще, но неповторимой в своем совершенстве. Вы должны поверить в это, чтобы человек, предназначенный вам судьбой, смог это увидеть. И чувство, которое вы испытываете, когда вас видят такой, какая вы есть… не спутаешь ни с чем.

Эми посмотрела на него своими умными темными глазами, и Адаму показалось, что в них отразилась молчаливая мольба о прощении.

– Пожалуй, мне стоит вышить на подушке заповедь «Не завидуй».

Адам слабо улыбнулся.

– Возможно.

Миссис Питни вернулась к столу, и почти тотчас в дверь снова заколотили.

Из прихожей послышался громкий спор.

– Но она очень больна, сэр, – донесся взволнованный мужской голос. – Графиня боится, что она, возможно, не доживет до утра. Пожалуйста, скажите ему.

– У миссис Гранди трудные роды, доктор сейчас с ней. Уверяю вас, сэр, здесь его нет.

Адам, вытянув шею, заглянул в прихожую и увидел лакея в алой с золотом ливрее.

Слуга доктора пытался выставить его за дверь, но тот не сдавался:

– Пожалуйста, попросите доктора прийти, как только он вернется! Пожалуйста!

Слыша, как в ушах отдаются бешеные удары сердца, Адам постарался придать голосу спокойствие.

– Может быть, вы объясните мне, что случилось? – обратился он к слуге доктора, когда тот вернулся в столовую.

– Горничная графини Уэррен, вроде бы ее зовут Хенриетта, серьезно больна, сэр. Насколько я понял, недавно ей стало хуже. Графиня опасается за ее жизнь. Жаль, что этого беднягу пришлось отослать ни с чем.

Пока слуга говорил, Адам медленно поднялся из-за стола.

– Принесите, пожалуйста, мой плащ. И пусть приведут мою лошадь. Немедленно.

Стремительно пройдя через холл, пастор выхватил у подоспевшего лакея свою шляпу и плащ. Затем вскочил на лошадь и понесся галопом в сторону Дамаск-Мэнор, будто все демоны ада гнались за ним по пятам.

Глава 21

Проскакав бешеным аллюром весь путь до дома графини, Адам спрыгнул с лошади, наскоро привязал спутанные поводья к ветвям боярышника, бросился к двери и заколотил в нее кулаком.

Дверь распахнулась так быстро, что он невольно отпрянул.

Ему открыла Ева, босая, в ночном пеньюаре. Растрепанные волосы черным ореолом обрамляли ее бледное лицо, в зеленых глазах застыл смертельный страх. Встретив ее взгляд, полный муки, Адам почувствовал, как в грудь заползает холод.

– Доктор не смог прийти, Ева. Его срочно вызвали.

У нее подкосились ноги.

Она упала бы, но Адам успел выбросить вперед руку и подхватить ее под локоть. Мягко разжав стиснутые пальцы Евы, он взял у нее светильник и поднял повыше. Теперь он мог рассмотреть лицо графини. Веки ее припухли, глаза покраснели, под ними залегли темные тени, словно она не спала уже много ночей.

У Адама сжалось сердце.

– Хенни не умрет, – твердо произнес он. Адам понимал, что не вправе давать обещания, ведь судьба больной не в его власти, но он готов был спасти ее ценой собственной жизни. – Отведите меня к ней.

Пастор быстро, безмолвно последовал за Евой. Его жадный восхищенный взгляд не отрывался от ее фигуры, от босых ног, ступавших по деревянной лестнице, от темных кудрей, озаренных отблесками лампы. В дрожащем свете сквозь тонкий муслин пеньюара рисовались соблазнительные очертания стройных ног. Адам пожирал их глазами.