Грехи распутного герцога - [56]

— Как это благородно с твоей стороны. К счастью, я не придерживаюсь подобных ограничений. Он довольно потер ладони, взглянув в окно.

— Но ты будешь следовать этим ограничениям, друг мой, — возразил Доминик, не позаботившись о том, насколько интонация выдала его удовлетворение этим фактом.

Подняв бровь, Хант резанул его острым взглядом.

– Разве?

За мгновение до того, как Доминик удержался от того, чтобы опять посмотреть в сад за окном, его взгляд прошелся вдоль элегантной линии шеи Фэллон, склонившейся над цветами. Она обмахнула лицо рукой, слабо задев медно–красную прядь, завивавшуюся у щеки. – Оставь в покое именно эту.

Как будто услышав его… или почувствовав, Фэллон оглянулась. Пересекая пространство, их взгляды встретились. Взгляд Фэллон хлестнул по Ханту, стоявшему рядом с ним, после чего ее щеки слегка побледнели. Она что–то прошептала второй горничной и, поднявшись, поспешно удалилась по тропинке из сада.

Голос Этана с трудом отвлек его внимание от вида удаляющейся Фэллон.

– Звучит так, словно ты ревнуешь. Ты уверен, что не предъявляешь тем самым права на нее? Только скажи это. Нет никакой необходимости разыгрывать передо мной благородного джентльмена. Мы оба знаем, что ты им не являешься. — Хант фыркнул.

— Ни один из нас двоих не является, поэтому мы так хорошо ладили и ладим друг с другом.

В самом деле. Это было утверждение, которое он не мог отрицать в связи с его очевидной правдивостью.

— Мои права на нее? – он усмехнулся с издевкой и заставил себя отойти от окна. — Она не земля, подлежащая завоеванию и покорению, просто женщина. И одна из тех, которые не представляют для меня особого интереса. — Чудо, что эти слова не встали у него поперек горла.

— Напротив, я считаю это превосходной метафорой. — Хант опустился обратно в кресло. – Женщина подлежит завоеванию и захвату подобно любому наделу земли.

Руки Доминика обхватили спинку стула.

– Напомни мне, почему я вообще с тобой связался?

Хант расхохотался. – Мы с тобой два сапога пара, ты и я. Почему же еще?

— Хмм. — Внезапно Доминик почувствовал, что в данный момент времени испытывает к Ханту искреннюю антипатию, и одновременно ощутил чудовищную несправедливость этого. Он хлестко взмахнул рукой в сторону сада. – Просто держи свои лапы при себе.

— Ну конечно. — Циничная ухмылка искривила рот Ханта, что не вызывало большого доверия к только что сделанному заявлению. – Для чего же еще существуют друзья?

Доминик в отвращении тряхнул головой, пытаясь понять, действительно ли они с Хантом так похожи. И первое, что ему при этом пришло в голову – когда это он стал беспокоиться о том, чтобы они отличались друг от друга?

— Ну–ну. Добрый день.

Взгляд Фэллон взметнулся вверх, хват пальцев на кувшине с водой, который она держала, стал слабеть. Крепко прижав кувшин в груди, она резко присела в коротком реверансе, как только лорд Хант приблизился к ней, слегка постукивая каблуками ботинок по полу передней. Метнув быстрые взгляды направо и налево от себя, она попыталась определить пути скорейшего бегства. Потом ей пришло в голову, что побег может показаться несколько странным и привлечь к Фэллон его пристальное внимание и желание понаблюдать за ней, чего она хотела всячески избежать. Сжав зубы, она выпрямилась.

Он остановился перед ней и отвесил отточенный поклон. Такой поклон предназначен для леди, а не занимающей весьма скромное положение девушки, находящейся в услужении у герцога. Будучи не в состоянии сдержаться, она позволила себе иронично взметнуть бровь.

— Позвольте мне представиться, Этан Уэверли, виконт Хант.

Ах, не только поклоны, но еще и официальное представление. Кем он ее считает, в самом деле, такой же глупой и жеманной, как Нэнси? Которую легко впечатлить великосветскими ужимками и которая с готовностью задерет юбку при малейшем знаке внимания с его стороны?

С почтительным кивком она попыталась отступить назад, при этом старательно отворачивая от него лицо. Она надеялась, что он не узнает ее, несмотря на то, что больше она не была под защитой маскарада с переодеванием. Тем более что он никогда не уделял очень уж большого внимания дочери садовника. Он был слишком увлечен погоней за юбками более взрослых девиц. Но все–таки она бы предпочла не рисковать и не давать ему шанса достичь осознания того, что они когда–то жили под крышей одного дома.

Хотя он никогда не был ей домом, быстро поправила она себя. В какой бы безопасности она не чувствовала себя под заботливым присмотром отца, это место никогда не было ее домом. Только Ханта.

Он крепко ухватил ее за руку, чтобы привлечь вплотную к себе с наглой уверенностью мужчины, привыкшего получать все, что бы он ни захотел. Кого бы он ни захотел. Фэллон уставилась на него, широко раскрыв глаза, и постепенно его лицо стало расплываться и превратилось в лицо его отца в тот день, когда он вызвал ее к себе в кабинет, чтобы сообщить новости о смерти отца Фэллон – он был так педантичен, в мелочах разъясняя ей, что она больше никогда не увидит своего отца снова.

— Ну, хватит, неужели Дамон такой рабовладелец, что ты не можешь… — его голос постепенно угас. Ужас скрутился узлом в ее желудке, в то время как его тяжелый взгляд сосредоточенно изучал лицо Фэллон. Казалось, он не упускает из внимания ни единой черточки ее лица, скользя вверх, к макушке головы, где он замер, пока проблеск узнавания не засветился в его глазах.