Грех и святость русской истории - [25]

Преподобный Иосиф Волоцкий и его время [35]

Общеизвестно сочетание слов, несущее в себе проникновенный смысл (пусть не сразу всецело ясный) и покоряющую красоту, – СВЯТАЯ РУСЬ…

Это словосочетание, разумеется, вовсе не имеет в виду, что в жизни нашей страны господствуют или хотя бы преобладают духовная высота и праведность; оно обозначает глубокую – редко предстающую с очевидностью – основу многовекового исторического бытия, основу, которая в конечном счете спасала Россию в годины тяжелейших бед и роковых испытаний. Согласно народному изречению, даже и село не стоит без праведника. И уж, несомненно, не устояла бы без своей – чаще всего невидимой – святости огромная страна с труднейшей исторической судьбой.

Надеюсь, не будет неуместным краткое обращение к новейшей истории Отечества. 27 апреля 1970 года, в канун 25-летия Победы в Великой Отечественной войне, главнейший герой этой войны, маршал Г.К. Жуков, отвечал на вопрос журналиста:

«– Какие из человеческих чувств, по-вашему, сильнее всего пробудила в людях война?

– Особо я сказал бы об очень обострившемся во время войны чувстве любви к Отечеству. Это чувство, естественное для каждого человека, глубокими корнями уходит в историю… И, вполне понятно, в суровый час мы вспомнили все, чем Родина наша законно может гордиться».

Георгий Константинович, родившийся в 1896 году, вырос в истинно православной семье; по воспоминаниям его родственников известно, что в юные годы он постоянно посещал московский Успенский собор, о котором преподобный Иосиф Волоцкий писал в свое время как о «велицей церкви, сияющей посреди всея Рускыя земля». После 1917 года будущий маршал вместе со всей страной пережил трагическую богоборческую эпоху, но роковая война 1941–1945 годов, по его приведенному признанию, побудила его – как и «каждого человека» – «вспомнить все», что «глубокими корнями уходит в историю», и в этой же беседе он сказал: «Для нашей Родины всегда будет святым день 9 мая».

То есть понятие о «святом» жило в его сознании, и, рассказывая в другой раз о Параде Победы, маршал Жуков не мог не упомянуть следующее: «Грянули мощные и торжественные звуки столь дорогой для каждой русской души мелодии «Славься!» Глинки»,[36] – мелодии, конечно же, воистину православной… И вполне естественно, что любимая дочь маршала, Мария Георгиевна, стала и верной дочерью православной Церкви, не мыслящей себя вне Святой Руси…

Об этом следовало сказать, дабы было ясно: несмотря на все «богоборческие» призывы и интенсивнейшую «антирелигиозную» пропаганду после 1917 года, Святая Русь – пусть и подспудно, «невидимо» – существовала всегда. А теперь обратимся к далеким временам.

Давно осознано, что периодом полного и особенно широкого проявления русской святости была эпоха середины XIV – середины XVI веков; кстати сказать, само словосочетание «Святая Русь» иногда употребляют именно по отношению к бытию страны в эту двухсотлетнюю эпоху, в течение которой Русь превратилась из составной части Монгольской империи, одного из «улусов» Золотой Орды, в великую державу, имевшую основания называться высоким наименованием Третий Рим…

Внимательно вглядываясь в ход отечественной истории с середины XIV до середины XVI века, мы всецело убеждаемся, что свершившееся тогда поистине поражающее «превращение» было бы абсолютно невозможным, немыслимым без подвижнической деятельности целого сонма обладавших высшей духовной энергией людей во главе с величайшим из них – преподобным Сергием Радонежским, который именно в середине XIV века стал игуменом основанного им Троицкого монастыря – признанного «главы» русских монастырей. В продолжение этой эпохи на всем тогдашнем пространстве Руси – вплоть до расположенных почти у Северного полярного круга Соловецких островов – было создано более 200 монастырей, излучавших и сеявших окрест себя духовность, праведность, благочестие, культуру (воплощавшуюся в самом их зодческом облике и в иконописи, в церковном песнопении и словесности).

Многие и многие основатели и подвижники этих монастырей – среди них очень весомое место занимали непосредственные соратники, ученики и, далее, ученики учеников преподобного Сергия – причислены к лику святых, причем в этом выражались нередко не только воля церковной иерархии, но и сложившееся в самой жизни народное мнение.

Одним из таких людей и был преподобный Иосиф Волоцкий. И, не умаляя достоинства многих других праведников и подвижников той эпохи, все же вполне уместно сразу вслед за именем преподобного Сергия Радонежского поставить имя преподобного Иосифа Волоцкого, которому посвящено это сочинение, – хотя такое «решение» в Новейшее время, в XIX–XX веках, не раз оспаривалось – о чем речь впереди. Преподобный Иосиф родился почти через полвека после кончины преподобного Сергия, но как бы обрел живую связь с ним, избрав своим наставником преподобного Пафнутия Боровского, который воспринял духовное наследие Сергия от его непосредственного ученика по имени Никита, ставшего старцем Высоцкого монастыря в городе Боровск.

В трех верстах от этого города, в селе Кудинове, родился в 1394 году (то есть через два года после Сергиевой кончины) Парфений, в монашестве принявший имя Пафнутий и основавший впоследствии около Боровска новый монастырь. Этот наставник преподобного Иосифа Волоцкого сам являл собой одного из достойнейших подвижников той эпохи, хранивших в своей духовной памяти Сергиевы заветы, которые в полной мере воспринял от него молодой Иосиф.