Греческое сокровище - [26]

— Достаточно! — сухо оборвал ее Генри. — Поздравляю с хорошей памятью.

Но она была слишком увлечена, чтобы услышать в его словах предостережение.

— И разве не странно, что после девяти лет брани под стенами города Елена впервые называет Приаму по именам всех героев — ахеян? Ты помнишь, она указывает ему со Скейской башни и своего первого мужа Менелая, и Аякса?

— Что-то такое припоминаю, — саркастически отозвался

Генри.

— Так, может быть, все это дает нам право считать, что Гомер говорил о «девяти годах» в символическом смысле?

— Нет, — сказал он твердо. — Мы должны верить!

— Девять лет… Чем они питались все это время?

— У них были продовольственные отряды…

— Ну, пусть, — настаивала она, — но как могли цари, вожди, воины на столь долгий срок оставить свои царства и обязанности? Ведь дома могли случиться и перевороты, и вторжение грабителей-соседей или варваров. Я убеждена, что «девять лет» означает девять месяцев осады, причем в тот самый год, о котором рассказывает Гомер. Попросту говоря, это значит: «долгая, изнурительная осада…».

— Яйца учат курицу, — скривился Генри. Она строптиво вскинула голову.

— Тебе должно льстить, что ты оказался таким хорошим учителем.

Он повернулся к ней спиной и направился в сторону гостиницы.

«Критяне опять правы, — думала она, идя следом. — «Говори, что хочешь, только не спорь со мной». Ничего, начнем раскопки, и на академические споры уже не останется сил. Господи, смягчи сердце великого визиря, пусть он поскорее пришлет Генри разрешение!»

Недолгий сон и предстоящий ужин вернули Генри доброе расположение духа. Он попросил Софью простить его за невыдержанное поведение, подхватил под руки Спироса и Мариго, и все отправились в симпатичную харчевню при гостинице. Они были единственные гости. Софья выбрала стол перед высокой деревянной стойкой, выложенной изразцами. Стойка скрывала от глаз разделочный стол и раковину, но очаг в углу комнаты был доступен обзору, около него хозяйка занималась барашком. Генри и Спирос прихлебывали охлажденную рецину.

Софья попросила Генри почитать вслух «Ифигению в Авлиде», благо, книга была с ним. После ужина они перешли ближе ко очагу. Генри положил книгу на колени. Радуясь случаю, хозяин отправил старшего сына оповестить соседей.

Пошелестев страницами, Генри заговорил с середины фразы, словно вслух продолжив свои мысли. За его спиной тихо устроились хозяева и двое их сыновей.

— …никакая история человеческая не существует только в своем времени. Она берет истоки в предыдущих поколениях—и устремляется в будущее. Эту истину в первую очередь подтверждает история Трои.

Потрескивание поленьев, баюкая Софью, как бы вторило низкому, мягкому голосу Генри. Но лицо его пылало внутренним огнем, горело радостью отдаться двум любимейшим занятиям— учить и рассказывать истории. В медовый месяц, а потом в Париже Софья разгадала, отчего он такой превосходный рассказчик: он искренне верил в эти истории, они были для него и доподлинной историей, и литературой. И поэтому он умел совершить чудо: перенести слушателей в глубокую старину, сделать их участниками драмы, разыгравшейся тысячи лет назад.

— Мы начнем с того, с чего началась наша история, — продолжал Генри, — хотя, я знаю, кое-что из этого вы проходили в школе. Чтобы понять историю Греции, Трои и падения Микен, нам нужно заглянуть еще дальше в прошлое. Среди самых древних царей на юге Греции был Пелопс, его именем зовется Пелопоннес. У Пелопса было два сына, Атрей и Фиест. Первенец Атрей наследовал отчий престол. Но младший его брат Фиест был завистлив и коварен. Сначала он соблазнил жену старшего брата, потом взбаламутил дворцовую охрану. Атрей подавил заговор и изгнал брата вместе с его сыновьями. В конце года Фиест явился ко двору испросить прощения. Атрей притворился, что прощает брата, и пригласил его на примирительное пиршество. А сам тем временем убил старших сыновей Фиеста, изрубил их в куски, изжарил и подал это аппетитное блюдо Фиесту. Когда он рассказал брату, чего тот только что отведал, Фиест умолил богов наложить проклятие на род Атреев и бежал с единственным оставшимся сыном, Эгисфом…

— …который стал любовником Клитемнестры, — вставила Софья, — пока Агамемнон стоял под Троей. В ночь возвращения Агамемнона он помог Клитемнестре убить его.

Генри ответил ей поощрительной улыбкой.

— Совершенно точно. Только ты забежала вперед. Атрей умер. Сыновья поделили царство: Агамемнон стал царствовать в столице, Микенах, а младший брат, Менелай, — в Спарте. В одном из походов Агамемнон добыл себе жену и царицу. Вот что говорит об этом сама Клитемнестра. Я прочту отрывок.

Ты помнишь ли тот день, когда насильем

Ты, Агамемнон, в жены взял меня…

В бою убил ты Тантала, который

Моим был первым мужем, и дитя.

Дитя мое от груди материнской

Ты оторвал и продал, как раба.

Ты помнишь ли. как сыновьями Зевса

И братьями моими побежден —

Священна мне их память, белоконных,—

Ты помнишь, как убежища искал

Ты у Тиндара старого, он. он

Один тебе защитой был. и снова

Вручил тебе меня, твою жену…

О. согласись. Атрид. что примиренной

За твой порог ступив, с тех самых пор