Греческий мир в доклассическую эпоху - [12]
Наряду с почитанием олимпийских богов существовало множество прочих, более «народных» культов, зачастую носивших местный или территориальный характер и подчеркивавших особенности каждого полиса. Такие культы были посвящены героям (ρωες), вышедшим из местной среды, знаменитым умершим обоего пола — историческим или легендарным, — и чаще всего сосредоточены вокруг их действительных или мнимых захоронений>45. Практиковались к тому же экстатические и хтонические (посвященные подземным силам плодородия) обряды: таковы, например, культ Диониса (занесенный из Фракии) и сокровенные таинства, или мистерии, Деметры (справлявшиеся в Элевсине). На исходе раннего периода такие «хтонические» культы обрели множество приверженцев. Их привлекало спасение в загробной жизни, которое приносило исступление при мистическом посвящении в обряды культа — исступление, которого было начисто лишено призрачное бытие, или, скорее, небытие теней в подземном царстве, описанное, например у Гомера>46
В Элевсине жреческие обязанности вначале были прерогативой знатных родов и передавались по наследству, но ни там, ни в других местах «профессионального» жреческого сословия не существовало>47. Ибо, несмотря на вездесущее могущество греческой религии, сколько-нибудь близких аналогов Церкви либо канона правоверия у греков не было и в помине. Это становится ясно хотя бы из путаности, пестроты и противоречивости греческих мифов. Они были столь же вездесущи и имели великое множество истоков и назначений, так что ни единый подход к ним, ни всеохватное истолкование попросту неприемлемы. Взывая одновременно к рассудку, чувствам и воображению, мифы воплощают нечто, ускользающее от нашего понимания. Их целью было объяснение природных и общественных явлений. Они отражали народные предания. Они оправдывали обряды — или оправдывались ими. Они служили и прославлению отечества, возвеличивая тот или иной город или правившую в нем знать.
А иногда они просто повествовали о чем-нибудь. Повествования в духе Гомера, рисовавшие яркие, но малопочтительные картины из жизни богов, предоставляли более поздним поколениям простор для рационалистических толкований. Но невзирая на такие ухищрения рассудка, большинство мифов — даже если в них нельзя было усмотреть исторической «правды» — навсегда оставались в людской памяти. Более того: наперекор разуму, к ним продолжали относиться серьезно. Мифология греков — живое свидетельство их веры в то, что самым важным и завораживающим предметом исследования являются деяния человека и человекоподобных существ, — обладает неизмеримой глубиной и богатством и поныне остается одним из удивительнейших творений людской фантазии.
Но тем временем в прочих отношениях жизнь греков продолжала меняться. Особенно заметно это было, например, в области политики. Ибо довольно скоро повсюду (за исключением социально отсталых регионов вроде Фессалии) прежние способы правления, при которых горстка евпатридов наследовала власть единственно в силу своего благородного происхождения, — прекратили существование. В разных городах это происходило по-разному, но в многочисленных приморских государствах аристократические режимы были свергнуты сильными личностями, которых греки именовали «тиранами» и которых мы здесь назовем диктаторами.
Слово τύραννος, вероятно, финикийского происхождения (родственное древнееврейскому serari), насколько нам известно, было впервые употреблено поэтом Архилохом Паросским в отношении негреческого властелина — лидийского царя Ги-геса (ок. 685–657 гг. до н. э.; см. Приложение I)>48. Гигес, силой ниспровергнув существовавшее правление, сам единолично захватил власть: именно такого узурпатора обозначало в греческих землях понятие τύραννος. Ибо и в греческих полисах диктаторы обычно приходили к власти таким путем: каждый из них силой вмешивался в местную политику и единолично завладевал верховным могуществом.
Из всех наиболее важных греческих полисов лишь Спарте и Эгине удалось избежать диктаторского правления. Возможно, впервые подобные режимы появились в Ионии (под влиянием событий в соседней Лидии). Но данные касательно этого не вполне внятны, так что не исключено, что первый диктатор, напротив, объявился в Балканской Греции. Может быть, им оказался правитель Аргоса — города, сохранявшего главенство в Пелопоннесе на протяжении всего древнейшего периода греческой истории. Этого властителя звали Фидон. О времени его правления велось много споров; но воцарился он, как ныне достоверно установлено, не раньше 675 г. до н. э. (прежде нередко называлась чересчур ранняя дата). Однако он не совсем вписывается в привычное определение «тирана» или диктатора, так как, согласно Аристотелю, он «достиг тирании на основе царской власти»>49. Иными словами, он был не узурпатором из числа знати и не низкородным выскочкой, подобно другим, позднейшим, тиранам, но баси-левсом, или басилеем (βασιλεύς) — государем, унаследовавшим власть, — превысившим дозволенные законом полномочия.
Легче укладываются в данное определение такие тираны-диктаторы, как Кипсел Коринфский, Орфагор Сикионский, Поликрат Самосский, Фрасибул Милетский, Фаларид Акра-гантский и Гиппократ Геланский. Все они низвергли прежнее аристократическое правление и самовольно воцарились в этих городах, диктуя их гражданам собственные условия. Имея частично — или полностью — знатное происхождение, они по возможности привлекали на свою сторону инакомыслящих или обделенных привилегиями аристократов. Кроме того, они заручались поддержкой не совсем знатных, но достаточно богатых гоплитов (они уже существовали в ту пору, хотя тактика сражения в фаланге, возможно, еще не была окончательно разработана). Несомненно, многие из гоплитов полагали, что при сохранении старого аристократического правления отведенная им роль военного костяка государства не предоставит им той меры политического влияния, какой они заслуживают.
