Греческая история, том 2. Кончая Аристотелем и завоеванием Азии - [70]

В Пелопоннесе он содействовал основанию Мегалополя и восстановил Мессену, чтобы соз­дать противовес Спарте, — и вполне достиг своей цели. По­луостров, который некогда являлся твердыней Эллады, о который разбились волны персидских нашествий, распался теперь на два равносильных и взаимно грозящих друг другу лагеря и уже никогда более не приобрел руководящего влияния на греческую политику. Не Эпаминонд был винов­ником политического обессиления Фессалии, но он ничего не сделал, чтобы предотвратить его; напротив, он пощадил тиранию в Ферах, как противовес против ларисских Алевадов. Наконец, только преждевременная смерть помешала ему сокрушить и морское владычество Афин и на место едва лишь восстановленного порядка водворить на Эгейском мо­ре дикий хаос. Правда, он сумел этими средствами на мину­ту доставить Фивам первое место среди греческих госу­дарств. Мысль о том, достанет ли сил у Фив нести на себе колоссальное бремя созданной им державы, по-видимому, совсем не приходила ему в голову, — по крайней мере он не принял никаких серьезных мер, чтобы снабдить эту державу более широким фундаментом, чем тот, который представля­ла Беотия. Мало того, он не сумел даже сплотить в одно це­лое с Фивами второстепенные города Беотии; что же касает­ся внебеотийских союзников, то он даже не сделал попытки органически связать их с Фивами. Еще ему самому, во время его последней экспедиции в Пелопоннес, фокейцы отказали в военной помощи на том основании, что они-де обязаны поддерживать Фивы против неприятельских нашествий, но не обязаны принимать участие во внешних походах. Когда затем престиж Фив был поколеблен поражением при Ман­тинее, — повсюду начались отложения, и могущество Фив рухнуло почти так же, как рухнуло могущество Спарты по­сле поражения при Левктрах. Так осудила история полити­ческую деятельность Эпаминонда.

ГЛАВА VII. Распадение великих держав Эллады

Из двух держав, которые по Анталкидову миру разде­лили между собою владычество над греческим Востоком, одна — Спарта — пала, сокрушенная могуществом демокра­тической идеи и магической формулой „автономия отдель­ных государств", которую она сама произнесла в надежде, раздробив нацию, тем легче властвовать над нею. Одну ми­нуту казалось, что и другой из тех двух держав — персид­ской монархии — грозит такая же участь. Правда, Кипр был возвращен к покорности, и восстание, которое пытались вы­звать в Ионии Глос и Тахос, прекратилось само собой. Но Египет — самая богатая и самая важная из береговых про­винций — все еще сохранял свою независимость, и Артак­серкс II справедливо считал покорение этой страны самой важной своей задачей. Оно казалось тем более легким, что в последние годы Кипрской войны Египет был ослаблен сму­тами из-за престолонаследия, тогда как Персия после подчи­нения Эвагора могла употребить все свои силы на экспеди­цию в Нильскую долину.

Ввиду этого царь добился в Афинах отзыва Хабрия, ко­торый после Анталкидова мира вступил в службу египетско­го царя и преобразовал его войско, а главное — посредством обширной системы укреплений оградил страну против не­приятельских нашествий. Близ Аки в Финикии было собрано огромное персидское войско под командою Фарнабаза, на­чальство над греческими наемными войсками, состоявшими, по преданию, из 12 тыс. человек, было вверено самому зна­менитому полководцу того времени, Ификрату, которого Фарнабаз выпросил себе у царя в товарищи. Наконец, после многолетних приготовлений, в начале 373 г. армия выступи­ла в поход. Персы благополучно достигли Пелусия у восточ­ного устья Нила, однако не решились атаковать сильные не­приятельские окопы. Поэтому часть персидского флота пе­редвинулась вдоль берега к мендесийскому устью и здесь высадила на берег отряд в 3000 человек; подоспевшие на помощь египетские войска были отбиты, и крепость, при­крывавшая устье реки, взята штурмом. Затем Ификрат пред­ложил немедленно подняться вверх по Нилу до Мемфиса и посредством внезапного нападения взять слабозащищенную столицу, что, вероятно, имело бы решающее значение. Но Фарнабаз не хотел и слышать о столь смелом предприятии; напротив, он велел привести главную армию и тем дал егип­тянам время со своей стороны занять войсками опасные пункты. Таким образом, дальнейшее наступление было отре­зано персам, и так как вскоре наступило разлитие Нила, то им не оставалось ничего другого, как вернуться в Сирию. Ификрат, опасаясь сделаться козлом отпущения за неудачу похода, бежал в Афины, где тотчас был избран в стратеги.

Эта новая неудача в борьбе против Египта, естественно, должна была отразиться и на самой Персии. Спустя немного лет в нижних провинциях государства один за другим вос­стал целый ряд сатрапов. Первым возмутился Датам, наме­стник Каппадокии, знаменитый полководец, подчинивший своей власти и Пафлагонию, и греческий город Синоп (вы­ше, с. 130), за ним — Ариобарзан, сатрап Фригии на Геллес­понте. Тщетно сатрап Лидии Автофрадат во главе большого войска пытался вернуть Датама к покорности; не одолев его, он обратился против Ариобарзана, но и последнему удалось с помощью афинян и спартанцев дать отпор царскому вое­начальнику (выше, с. 185). После этого мятеж стал быстро распространяться в Передней Азии. К восстанию примкнули Оронт, сатрап Эолиды и Ионии, Мавсол, владыка Карии, под конец даже сам Автофрадат, равно как горные племена в южной части полуострова от Ликии до Киликии и финикий­ские города. Почти вся часть Азии, лежащая по сю сторону Евфрата, была потеряна для персидского царя.