Греческая история, том 2. Кончая Аристотелем и завоеванием Азии - [63]

Однако вожди демократии в Аркадии хорошо понима­ли, что только что приобретенную свободу можно будет со­хранить лишь в том случае, если отдельные общины страны соединятся, по примеру Беотии, в один прочный союз. Но из аркадских городов ни один не был настолько значителен, чтобы занять то положение, какое в Беотии принадлежало Фивам; нужно было, следовательно, основать новую столицу для возникающего единого аркадского государства. Для этой цели избрали плодородную юго-западную часть страны, где возвышается гора Ликей, служившая издревле религиозным средоточием Аркадии, но где до тех пор не было ни одного крупного города; территорию нового города должны были образовать области Паррасия и Эвтресия с отрезками сосед­них округов, а население его должно было составиться из местных жителей, рассеянных по многочисленным деревуш­кам. Сам город решено было построить в долине верхнего Алфея, вблизи лаконской границы, чтобы он мог вместе с тем служить для Аркадии оградою против спартанских на­падений. Кольцом стен была охвачена такая обширная пло­щадь, что город мог вместить очень многочисленное населе­ние; этому соответствовало и название, которое должна бы­ла носить столица Аркадии, „великий город", Мегалополь. Она должна была служить резиденцией союзного совета, состоявшего из пятидесяти членов („дамиорги"), которые являлись представителями всех участвующих в союзе общин пропорционально величине каждой; в определенные сроки здесь должны были происходить собрания всех имеющих право голоса аркадских граждан, так называемых „десяти тысяч", для разрешения важных вопросов и для выбора со­юзной администрации. Отборный отряд войска, — эпариты, имел назначением охранять страну от внешних врагов и поддерживать авторитет центрального правительства в слу­чае непокорности какого-либо из членов союза (370 г.).

Такие широкие планы вызвали, разумеется, сильную оппозицию, особенно в некоторых крупных городах, кото­рым приходилось более всего терять от присоединения к Аркадскому союзу. В Орхомене и слышать не хотели об этом предприятии уже из зависти к соседней Мантинее, ко­торая была самой пылкой сторонницей объединения. В Тегее происходила борьба партий; в конце концов дело дошло до уличной свалки, в которой благодаря подоспевшей помощи из Мантинеи победили демократы; противники, числом 800, спаслись бегством через границу Лаконии. Теперь Спарта решила выйти из своего бездействия; удобный повод к этому представляло вмешательство мантинейцев, которое являлось нарушением тегейской автономии. Итак, в Орхомен был от­правлен небольшой отряд наемников под начальством По­литропа, затем (около середины зимы) царь Агесилай всту­пил во главе спартанского ополчения в Аркадию, присоеди­нил к себе отряд Гереи и двинулся против Мантинеи. Но тем временем Политроп был разбит при Орхомене аркадским стратегом Ликомедом и сам пал в битве, и когда Агесилай прибыл к Мантинее, здесь оказались сосредоточены все си­лы Аркадского союза, подкрепленные вспомогательными отрядами из Аргоса и Элиды. Тем не менее враг не решился принять вызов Агесилая; но и Агесилай не был в состоянии принудить неприятеля к сражению и, спустя несколько дней, принужден был уйти обратно в Спарту, ничего не добив­шись.

Между тем аркадцы и их союзники обратились в Афины и на основании только что заключенного договора потребо­вали от них союзнической помощи против Спарты. Но в Афинах более не хотели слышать о походе в Пелопоннес; вследствие этого аркадские послы отправились в Фивы, где действительно встретили лучший прием. Для Беотии в ее собственных интересах было крайне важно не допустить восстановления спартанской гегемонии в Пелопоннесе. Вви­ду этого, несмотря на позднее время года, тотчас было по­слано за Истм сильное беотийское войско, подкрепленное контингентами союзных государств Средней Греции; среди беотархов, руководивших экспедицией, находился и Эпами­нонд, победитель при Левктрах.

Когда беотийцы достигли Мантинеи, они не нашли там неприятеля, потому что Агесилай уже раньше ушел назад в Спарту. Таким образом, цель похода была достигнута без битвы, и вожди хотели уже двинуться с армией в обратный путь. Но аркадцы настаивали на том, что следует воспользо­ваться удобным случаем для вторжения в Лаконию, которая в эту минуту была почти беззащитна, и Эпаминонд с това­рищами решились на собственный страх предпринять эту экспедицию, которая, ввиду огромного количественного пе­ревеса беотийцев, обещала верный успех. Действительно, при переходе через горы в долину Эврота они не встретили значительного сопротивления; несколько сот неодамодов и тегейских изгнанников, выставленные на границу, были пе­ребиты аркадцами. И вот, впервые на памяти истории перед Спартою стояло неприятельское войско. В Спарте господ­ствовало, конечно, сильное смятение, и гражданам едва ли удалось бы отстоять открытый город, если бы очень полно­водная от зимних дождей река не помешала неприятелю тотчас перейти на правый берег. Правительство решилось дать свободу илотам, и 6000 из них явились на защиту горо­да; но и самое это большое количество могло возбудить опа­сения. К счастью, вскоре подоспела помощь из Коринфа, Сикиона, Флиунта и городов арголидской Актё, так что са­мая страшная опасность была устранена. Правда, неприятель перешел теперь через реку у Амикл и подступил к городу; но на штурм Эпаминонд не решился, а руководивший оборо­ною старый царь Агесилай, конечно, был далек от мысли принять сражение в открытом поле. Поэтому неприятель мог беспрепятственно опустошить богатую страну вплоть до мо­ря и сжечь открытые селения; затем беотийское войско ушло обратно в Аркадию.