Греческая история, том 2. Кончая Аристотелем и завоеванием Азии - [54]

Мир был заключен как раз вовремя, потому что Глос действительно восстал против персидского царя, опираясь на преданный ему флот и на ионийско-эолийские прибреж­ные города, которыми управлял еще его отец Там при Кире. Он тотчас вступил в союз с египетским царем Нектанебом I, только что наследовавшим престол Ахориса, и обратился за помощью в Спарту. Последняя была не прочь воспользо­ваться благоприятным случаем, чтобы возвратить себе прежнее положение в Малой Азии; тем более что теперь, после занятия Фив и успешных действий против Олинфа, гегемония Спарты в Греции казалась более упроченной, чем когда-либо (см. ниже). Но Глос пал от руки убийцы; а сын его Tax, хотя и старался осуществить планы своего отца, од­нако не мог добиться сколько-нибудь серьезных результа­тов, так как Спарта была занята новыми неурядицами в Гре­ции, а Египет снова боролся с Персией, отстаивая свое суще­ствование. К тому же Tax скоро умер, и авторитет персид­ского царя был без труда восстановлен на западном побере­жье Малой Азии.

Спарта между тем старалась упрочить свое положение в Греции. Статья Анталкидова мира об автономии представ­ляла отличное орудие для этого. Прежде всего необходимо было взять в руки Пелопоннес, где поражения, понесенные спартанцами во время последней войны, сильно пошатнули авторитет Спарты. В особенности Мантинея плохо исполня­ла обязанности союзницы и открыто выражала свои симпа­тии к коалиции, что, впрочем, было вполне естественно вви­ду демократического устройства города и его старинной дружбы с Аргосом. Между тем как раз в год заключения Ан­талкидова мира окончилось тридцатилетнее перемирие, ко­торое Мантинея заключила со Спартой весною 417 г., после большой победы, одержанной спартанцами под ее стенами (см. выше, т. I, с.444).Таким образом, Спарта теперь ничем не была связана, и она немедленно потребовала, чтобы Ман­тинея срыла свои укрепления. В надежде на поддержку Афин и Аргоса Мантинея решилась начать войну; однако никто не осмелился помешать Спарте, когда царь Агесипол выступил в поход и начал осаду (384 г.). Город держался це­лое лето; с наступлением осенних дождей Агесипол запру­дил реку, протекавшую через город, и таким образом залил его водою. Скоро в стенах, построенных из сырого кирпича, образовались трещины, и Мантинея изъявила готовность принять лакедемонские условия. Но теперь Спарта увеличи­ла свои требования; вспомнив, что Мантинея некогда, 100 или более лет назад, превратилась в большой город благода­ря соединению пяти первоначально самостоятельных общин (см. выше, т.1, с.363), она потребовала восстановления преж­него устройства. Мантинейцам ничего другого не остава­лось, как согласиться и на это условие, и вожди демократи­ческой партии могли быть довольны уже тем, что им разре­шено было свободное отступление. Большая часть города была разрушена, и снова построены прежние поселки, кото­рые отныне образовали самостоятельные государства с оли­гархическим устройством и поставляли, каждый от себя, свой отряд в пелопоннесское союзное войско.

Авторитет Спарты в Пелопоннесе был восстановлен в полном объеме; достаточно было простого предложения эфоров, чтобы заставить флиунтцев вернуть в город тех, ко­торые подверглись изгнанию за принадлежность к олигар­хической партии. Теперь Спарта могла подумать о том, что­бы и в Северной Греции вернуть себе руководящее положе­ние. Внешний повод к этому подали события, происходив­шие на южном побережье Македонии и Фракии.

Здесь в течение последних лет союз халкидских городов достиг необыкновенного развития. Во время заключения Анталкидова мира этот союз ограничивался только Олинфом и полуостровом Сифонией; но то, чего недоставало ему в смысле внешнего объема, возмещала прочность его внут­ренней организации. Установлен был союзный индигенат, обеспечивавший каждому гражданину халкидского города право вступления в брак и приобретения земельной собст­венности на всей территории союза; все участники союза пользовались одинаковыми политическими правами. Во всей стране применялись одни и те же законы, монеты чека­нились от имени союза. Фактически Халкидский союз пред­ставлял собою единое государство, отдельные члены кото­рого пользовались еще только муниципальной самостоя­тельностью.

Споры из-за престолонаследия, волновавшие соседнюю Македонию со смерти Архелая, благоприятствовали разви­тию могущества халкидцев. Вступивший в 390 г. на престол царь Аминта, сын брата Пердикки, Арридея, постарался уп­рочить свою шаткую власть союзом с халкидцами, причем предоставил им важные торговые привилегии; но уже через несколько лет иллирийцы изгнали его из государства и воз­вели на престол претендента Аргея (около 385 г.). Халкидцы воспользовались этими смутами, и будто бы в интересах Аминты, как его союзники, заняли большую часть Нижней Македонии с ее столицей Пеллой. Но когда Аминта спустя два года с помощью фессалийцев изгнал Аргея и снова занял македонский престол, халкидцы отказались отдать захвачен­ные города, которые они между тем включили в свой союз как членов.

Около этого самого времени вступила в Халкидский со­юз Потидея. С Ботгиеей, Аканфом и Амфиполем халкидцы еще несколько лет назад вели войну, но в то время им не уда­лось покорить эти общины; теперь, после успехов в Македо­нии, они решили повторить свою попытку и обратились к Аканфу и соседней Аполлонии с требованием вступить в со­юз. Но эти общины отнюдь не были склонны отказываться от городской автономии, и так как не могли защищаться собст­венными силами, то решились прибегнуть к посредничеству Спарты. Аминта III Македонский поддержал это решение, потому что при данных обстоятельствах он только в случае помощи со стороны спартанцев мог рассчитывать на возвра­щение утраченной половины своего государства.