Греческая история, том 2. Кончая Аристотелем и завоеванием Азии - [31]

Однако в Спарте была большая партия, с опасением взиравшая на победителя при Эгоспотамах, перед славой которого стал меркнуть даже авторитет царской власти. А тут, по-видимому, представлялся удобный случай нанести удар всемогущему полководцу. Кровавые насилия, совер­шаемые в Афинах и на всем протяжении прежнего Афинско­го государства учрежденными Лисандром правительствами, должны были вызвать в самой Спарте не меньшее негодова­ние, чем в остальной Греции. Не для того велась двадцати­семилетняя война, чтобы тиранию афинского народа заме­нить еще более жестокой тиранией. Воспользовавшись этим настроением, царь Павсаний сумел добиться издания эфора­ми декрета, в силу которого усмирение смуты в Афинах по­ручалось ему самому. Собрана была пелопоннесская союз­ная армия; во главе ее царь перешел границу Аттики и при­нял вместо Лисандра руководство военными действиями против пирейских инсургентов. Во время одной рекогносци­ровки произошло сражение, в котором, как и следовало ожи­дать, демократы понесли полное поражение. Теперь Фраси­бул изъявил готовность вступить в переговоры, а в городе благодаря влиянию Павсания свергнуто было правительство Десяти, отвергавшее всякую мысль о примирении с демо­кратами, и замещено новым правительством. Обе партии подчинились спартанскому посредничеству.

Затем из Спарты прибыла комиссия из 15 членов, чтобы совместно с царем Павсанием положить конец междоусоби­це в Афинах. Она исполнила свою задачу с величайшим бес­пристрастием. Все прошлое должно было быть прощено и забыто, никто не мог быть привлекаем к ответственности за проступок, совершенный во время или до революции. Ис­ключены были из амнистии только члены олигархических правительств: Тридцати, — Десяти, управлявших Пиреем во время господства Тридцати, — и Десяти, сменивших в Афи­нах правительство Тридцати; кроме того, члены Коллегии одиннадцати, заведовавшей исполнением приговоров при правительстве Тридцати. Но и они все могли остаться в Афинах, если согласятся представить в суд отчет о своем управлении. Элевсин должен был образовать наряду с Афи­нами самостоятельное государство, как это уже и было фак­тически, и каждый афинянин в течение определенного срока имел право переселиться туда. После того как все партии клятвенно обязались соблюдать этот договор, Павсаний рас­пустил пелопоннесскую союзную армию, лакедемонский гарнизон покинул Акрополь и демократы вступили в город 12 боэдромиона, в сентябре 403 г. Революция кончилась.

Оставалось еще упорядочить государственный строй. Лакедемонская комиссия не приняла никакого решения от­носительно этого вопроса, но, по-видимому, выразила жела­ние, чтобы не была восстановлена неограниченная демокра­тия. Того же желали, конечно, и приверженцы свергнутой олигархии, „граждане города", как их называли отныне; да­же из соратников Фрасибула некоторые были такого же мне­ния. Один из них, Формисий, внес предложение, чтобы ак­тивное право гражданства было предоставлено только зем­левладельцам, чем был бы осуществлен в главных чертах политический идеал Ферамена. Но демос-победитель отнюдь не был склонен уступить то, что он купил ценою тяжелой борьбы; и так как Спарта не вмешалась в решение этого во­проса, то всеобщее право голоса было восстановлено. Мало того, Фрасибул сделал даже попытку предоставить право гражданства всем чужестранцам и союзникам, которые бо­ролись за свободу; в пылу энтузиазма это предложение было принято, но затем, по настоянию Архина, кассировано су­дом, так как доблестные демократы тем временем успели сообразить, что материальные выгоды, предоставляемые правом гражданства, гораздо удобнее делить с возможно меньшим числом конкурентов. По той же причине был во­зобновлен отмененный во время чумы закон Перикла, в силу которого никто не мог пользоваться правами гражданства, если оба его родителя не были афинскими гражданами; од­нако дать этому закону обратную силу не решились.

Ограничение абсолютной демократии было теперь воз­можно еще только во второстепенных пунктах. Кое-какие формы были изменены, но сущность осталась та же. Тем усерднее правительство старалось доказать, что и демокра­тический строй совместим с внутренним порядком, и осо­бенно сделать невозможным всякое нарушение амнистии. Предложенный Архином закон предоставлял всем тем, кто был скомпрометирован во время событий последнего года, новые и действительные гарантии против судебных пресле­дований. Отношения к элевсинским олигархам оставались, разумеется, в высшей степени натянутыми. В конце концов дело дошло до войны; афинское ополчение двинулось про­тив соседнего города, олигархические стратеги были измен­нически захвачены в плен и тотчас казнены; после этого пе­реселившиеся в Элевсин граждане согласились, при условии полной амнистии, снова вступить в Афинский государствен­ный союз. Спарта не возражала, и таким образом Аттика снова была объединена (401—400 гг.).

Но Лисандр не намерен был покорно снести поражение, которое он потерпел в деле умиротворения Афин, — тем более что обе борющиеся партии в Спарте были приблизи­тельно одинаково сильны и царь Агис также не одобрял об­раза действий Павсания. Перед советом старейшин возбуж­ден был процесс по обвинению Павсания в государственной измене; однако обвинителям не удалось доказать его вину, и Павсаний был оправдан, хотя лишь незначительным боль­шинством голосов. Результатом этой неудачи было падение основанной Лисандром правительственной системы. Воен­ная колония в Сеете была уничтожена и город возвращен его прежним обитателям; декархии в союзных городах были уп­разднены и снова введены „старинные порядки". Сам Ли­сандр был отозван из Геллеспонта, куда он отправился во главе флота, чтобы положить конец царившим там беспо­рядкам. Однако привлечь к суду человека, который оказал своей родине такие громадные услуги, не решились; зато его друг и сподвижник Форакс, занимавший важный пост на­чальника спартанского гарнизона на Самосе, был отрешен от должности и по обвинению в том, что он вопреки старому закону Ликурга держит у себя драгоценные металлы, приго­ворен к смерти.