Гражданская война в Испании (1936 – 1939). - [52]

Республиканскую версию катастрофы «Эспаньи» поэтому приходится полностью отбросить. С ней не был согласен и командующий ВВС Республики Сиснерос, писавший: «Республиканская авиация и без того имеет достаточно заслуг, чтобы не приписывать себе потопление этого линкора».

По версии националистов, «Эспанья» погиб, став жертвой несогласованности и халатности. Он подорвался на минном поле, установленном самими националистами. Командир корабля не имел точных данных о минах. Эта версия, думается, ближе всего к истине.

Из-за военных поражений ухудшилось положение в националистическом тылу. Возросло количество подпольных и партизанских групп, участились взрывы на железных дорогах и складах. Очагом партизанских действий стала Эстремадура. На военных предприятиях Кадикса и Толедо были выявлены вредители.

Стремясь к внутриполитической консолидации и укреплению собственной власти, каудильо весной 1937 года принудительно объединил все политические группы и течения националистической Испании от правых республиканцев до монархистов в блок под эгидой Фаланги. Однако главой пополненной и реформированной Фаланги Франко провозгласил самого себя. Это понравилось огромному большинству кадровых военных, видевших в фалангистах всего лишь «испорченных тыловых барчуков», но вызвало негативную реакцию многих монархистов и, естественно, части фалангистов во главе с заместителем Примо де Риве-ры – 28-летним Мануэлем Эдильей.

На улицах наваррских и кастильских городов в середине апреля вспыхнули потасовки между сторонниками и противниками Франко, а фалангисты-оппозиционеры открыто призвали испанцев подчиняться только тем указам каудильо, которые санкционированы Эдильей.

Франко нанес ответный удар. Через десять дней политической неопределенности Эдилья и двадцать его ближайших приверженцев по распоряжению каудильо были 27 апреля взяты под арест и преданы суду, который приговорил их к смертной казни.

Когда молодой фалангист Дионисио Ридруэхо нашел возможность побывать у каудильо и заявить протест против арестов и смертных приговоров, Франко удивился: « Арестовали Эдилью?Мне даже не доложили… Впрочем, против него, наверное, нашли что-нибудь криминальное». Трудно не вспомнить эпизоды из русской истории с сакраментальным изречением: «Против него у органов есть материал».

Впрочем, когда его брат – Николас Франко напомнил, что необязательно «творить мучеников», каудильо согласился на смягчение приговора. Казнь фалангистам заменили различными сроками заключения. Всех прочих фалангистов Франко подверг административному наказанию – запретил им под страхом смертной казни находиться в Саламанке, вынудив перебраться в Валья-долид.

С тех пор в рядах Испанской фаланги и среди монархистов еще много лет продолжалось глухое брожение, направленное против Франко и армейской верхушки. Периодически оно принимало форму протестов, иногда – характер заговоров. Многие втихомолку угрюмо повторяли: « Франко умертвил Фалангу. Ее невоскресить».

Фалангисты и монархисты оказались почти такими же союзниками военных кругов, как анархисты, баски, каталонцы и коммунисты – союзниками Республики.

Однако Франко был куда последовательнее и безжалостнее демократов Асаньи, Ларго и Хираля. Как и подобает военачальнику, он подавлял открыто оппозиционные действия на основании законов военного времени. Военные неудачи и борьба с внутренней оппозицией побудили Франко весной 1937 года надолго отказаться от намерений овладеть Мадридом, которым он упрямо следовал с момента прибытия из Марокко. Теперь штаб кау-дильо в согласии с германскими военными советниками перенес центр тяжести войны на Север, направив войска против Астурии, Бискайи и Сантандера.

Республиканский Север был территориально невелик – всего 25 000 квадратных километров с 2 миллионами жителей. Он тянулся в длину на добрых 300 километров, но в ширину – всего на 45-50. С первых дней войны Север был отрезан от остальной Республики 200-километровой полосой восставших провинций и поддерживал с нею связи только по воздуху и морю, поэтому постоянно испытывал сильнейшую нехватку продовольствия, одежды и обуви. Лишь частично ее удавалось смягчить покупкой продуктов и товаров во Франции и Англии и гуманитарными поставками под контролем Лиги Наций. Националистическая морская блокада существенно затрудняла снабжение фронта и тыла.

К тому же на небольшой территории – вдвое меньше Бельгии – действовали одновременно автономное правительство Бис-кайи, Совет Астурии и Леона и Сантандерский комитет. В Бис-кайе политическое большинство составляли баскские националисты, в Астурии – коммунисты и социалисты, в Сантандере – буржуазные республиканцы. Их органы власти считали себя суверенными и то не хотели, то не могли координировать действий. В частности, правительство Агирре, несмотря на войну, предпочитало покупать уголь в Англии, а не в близлежащей Астурии. Астурийцы нуждались в бискайской руде, но баски по-прежнему вывозили ее в ту же Англию.

Армии и мобилизаций на Севере не было. Воевали колонны добровольцев-дружинников.

На первый взгляд самой легкой добычей на Северном фронте националистам должна была показаться плохо вооруженная и голодавшая Астурия, в теле которой к тому же сидела заноза в виде Овьедо. Но в Саламанке объективно оценивали стойкость и решимость астурийских горняков – вернейших приверженцев Республики. К тому же в пролетарско-крестьянской Астурии почти отсутствовала «пятая колонна».