Гражданская война - [20]

Впрочем, на тот момент формирующийся Совет тоже не претендовал на власть. Его задача была простой — попытаться ввести революционную стихию в какие-то рамки. Причем мало кто представлял, в какие.

Еще раз обращаю внимание, что большевики Февральский переворот проспали. Как единая организация они в событиях не участвовали — хотя, конечно, многие члены партии что-то делали как отдельные граждане. К примеру, в начавшем бучу Волынском полку по крайней мере один человек (из 600 бойцов) был большевиком. В Петрограде находились лишь три молодых члена ЦК — В. М. Молотов, А. Г. Шляпников и П. А. Залуцкий. Они явились в Таврический дворец именно в качестве трех человек, а не как представители РСДРП(б) — просто посмотреть, что происходит — и Керенский (который бегал между левым и правым крыльями здания) ввел их в Совет. Ввел потому, что туда всех вводили — в бешеной гонке событий как-то не успели договориться, по какому принципу Совет должен формироваться, поэтому формировали как получалось. По предприятиям и воинским частям сообщили, что ждут их представителей — те и начали подтягиваться. Особенно подсуетились солдаты. У них-то иного выхода не было: либо отвечать за бунт по законам военного времени, либо делать революцию.

В этой ситуации другой центр власти — Комитет Государственной Думы — просто вынужден был принимать какое-то решение, иначе он вообще оказался бы не у дел. И к вечеру лидер кадетов П. Н. Милюков заявил: «Мы берем власть».

Подчеркиваю, о полной ликвидации монархии речь не шла. «Комитетчикам» этого очень не хотелось. Не из любви к монархической идее, а просто-напросто не хотелось брать на себя ответственность. Ведь как все хорошо получалось в теории — наверху сидит царь, а мы вроде как парламент при нем. Удобно.

Вся эта возня происходила на очень своеобразном фоне.

…Во время Октябрьского переворота было чрезвычайно много бардака. Но все в мире относительно. Те, кто до этого видел изнутри Февраль, наблюдая за большевиками, вздыхали с завистью: вот, дескать, умеют же ребята! Всё у них как по нотам.

Это я к тому, что 27 февраля и в ближайшие дни среди революционных сил царил бардак во время пожара и наводнения.

Итак, в Таврическом дворце заседали два зачатка органов власти. Вокруг дворца клубилась без особого дела революционная масса. Никаких «механизмов», позволяющих направить эту массу на осмысленные действия, не существовало. И не потому, что это было так трудно — создать исполнительные структуры. Просто-напросто руководители Петросовета являлись типичными интеллигентами, которые никогда не занимались практической организаторской деятельностью. С думцами была примерно та же история.

Так что картина нарисовалась сюрреалистическая. По Таврическому дворцу шаталось множество народа, но припахать кого-то что-то делать было очень непросто. Перед дворцом скопилось множество солдат с пулеметами и орудиями, которые расположились лагерем. По сути, это была вооруженная толпа. Как говорили впоследствии, одна дисциплинированная рота при желании могла бы их всех разогнать, не особо напрягаясь — однако такой роты в городе не нашлось. Время от времени в окрестностях раздавались случайные выстрелы, которые каждый раз вызывали в этом сборище панику. Военному комитету, где рулил Керенский, удалось лишь более-менее наладить охрану собственно здания дворца — точнее, создать видимость охраны, в точности по Ильфу и Петрову: «У всех входящих вахтер строго спрашивал пропуск. Если пропуска не было, пускал так».

Зато во дворец пачками тащили арестованных полицейских, генералов и кого-то еще. Арестовывали их по городу все, у кого было такое желание. Сначала никто не знал, что с ними делать, потом запихнули в оранжерею.

В городе было еще веселее. Ключевые объекты долгое время оставались незахваченными. В Адмиралтействе засели члены царского правительства, которых охраняли какие-то части. Впрочем, на следующий день, 28 февраля, эти части тоже разбежались, а следом за ними скрылись и члены правительства.

В Таврическом ужасно боялись, что с фронта прибудут воинские части и всех разгонят на фиг. Кое-какие части и в самом деле прибыли. Выгрузились — и тут же растворились в хаосе без остатка.

Нет смысла описывать возню с отречением Николая II и последующим отказом от короны. Тут стоит привести малоизвестный факт. Николай II подписал отречение 2 марта. А за день до этого, 1 марта, Великобритания и Франция заявили о признании Временного комитета — то есть они признали совершенно незаконную на тот момент структуру. Союзнички откровенно продемонстрировали, с кем они будут играть дальше. И что оставалось Николаю?

Сперва он хотел отречься в пользу сына, потом отрекся за себя и за сына в пользу брата Михаила Александровича. Правда, той же ночью передумал — но было уже поздно. Михаилу тоже явно не хотелось ввязываться в эти события.

4 марта Россия проснулась демократической республикой. Комитет Государственной Думы стал Временным правительством под председательством князя Г. Е. Львова, который не имел четкой партийной «привязки», а был «либералом вообще».

Сегодня любят проклинать большевиков, якобы свергнувших «законное правительство». Интересно, а согласно какому закону оно возникло? Временное правительство стало первым из многих, наплодившихся в Гражданскую войну — тех, что провозгласили сами себя.