Гражданская война - [21]

-- Здравствуйте, -- приблизившись, поздоровалась она. -- Вы и есть мой... Морис де Санс.

Да, так оно и было -- она запнулась, едва не назвав меня отцом, но потом произнесла мое имя. Она принялась с любопытством разглядывать нежданно-негаданно объявившегося папочку, что-то ее не устроило, я думаю, неприличный возраст, но так или иначе, а в голосе ее уже чувствовалась разительная перемена:

-- Я Патриция...

-- Уже догадался, -- чувствуя, что волнуюсь, быстро сказал я, в свою очередь, с не меньшим интересом всматриваясь в повзрослевшую дочь.

В ней было больше от отца, нежели от матери. Немного скуластое лицо, правильный прямой нос, красиво очерченный рот и кошачьи глаза -- и разрез, и миг, когда они смотрели, прищурившись, оценивая собеседника. Однако бюст нимфы, ноги, которым позавидовали бы все парижские манекенщицы, и золотистые пышные волосы, вьющиеся локонами вокруг шеи -- это уж точно было от Элизабет.

-- Я очень похожа на вас, мсье Санс, -- словно прочитала мои мысли Пат, -- и нос, и рот, и глаза, все твое...

-- В женском варианте я получился неплохо, -- как-то вяло пошутил я.

Разговор не складывался. В сущности, если не считать тех вырванных из контекста жизни тридцати лет, предо мною стояла почти ровесница. Очевидно, понимала это и Пат.

-- Вильям очень ждал тебя, кажется, вы были дружны, -- наконец сказала она.

Я, уже повидавшись со Скоттом, усомнился, что Патриция искренна, и одновременно насторожился: что-то в ее словах, интонациях не понравилось мне.

-- Прости, ты и Вильям?.. -- не договорил я.

-- Какая чушь эти предрассудки, ...Вильям интересный и сильный мужчина, -- подтвердила мои худшие опасения Пат, обворожительно улыбнувшись... -Кстати, вот и его дочь.

Выбежавшая из дома девушка, в таком же, как и Пат, белоснежном костюме, заметив нас, помахала рукой в знак приветствия...

-- Пойдемте, -- потянула меня Пат, -- я вас познакомлю, она моя лучшая подруга.

Дочь Скотта была младше Патриции, немного выше ее ростом, с огромной копной падающих на глаза жестких темно-каштановых волос и крупными чертами лица, со спортивной, но отнюдь не хрупкой фигурой, и тонкой девичьей шеей.

-- Элен, -- когда мы встали друг против друга, протянула она мне руку и одарила улыбкой.

Есть женщины, которых лишь отчасти можно назвать красивыми, но чьи колдовские чары таятся в чем-то порой неуловимом. У Элен были волшебные глаза, сводящие с ума, бездонные, синие, словно сапфиры в обрамлении короны фантастически длинных ресниц, подаренных ей от рождения самой Венерой. И еще, наверное,-- пухлые губы, словно жаждущие поцелуя.

-- Элен, -- повторил я за ее голосом, будто пораженный молнией.

Она о чем-то спросила -- я кивнул.

Она что-то сказала -- я ответил "Да".

Но затем Патриция напомнила Элен, что они собирались играть в теннис. Элен, виновато улыбнувшись мне, сказала:

-- Надеюсь, мы еще увидимся, -- и убежала к корту неподалеку.

-- Вы подождите меня, я скоро. Вместе уедем домой, -- обронила Патриция, не поднимая глаз, и ушла вслед за подругой.

Мне снова пришлось ждать. Но прошло двадцать минут, полчаса, час. Элен и Пат, ни в чем не уступая друг другу, увлеченно играли... И я почувствовал себя лишним...

Вернувшись домой без Пат, я проспал весь день. Вечером едва заставил себя разомкнуть отяжелевшие веки, вставать не хотелось. Украдкой подбиралась черная депрессия. Пытаясь избежать ее плена, я отправился в душ, и, хотя пробыл там, наверное, с час, помогло мне это мало. Потом спустился в столовую.

Кэтти подала ужин. Я спросил о Гарольде.

-- Он умер... двадцать лет как, -- ответила Кэтти равнодушно и спокойно, что в общем было нормально -- прошло столько времени, и все же ее тон неприятно резанул слух.

-- Филидор не обещал заехать? -- я говорил, будто автомат.

-- Нет, мсье... Мсье, после ужина я вам больше не нужна, сегодня я буду ночевать у дочери, она живет в соседнем квартале...

Кэтти волею судьбы стала экономкой этого дома, здесь же она и жила, впрочем, в одном лице она была и кухарка, и прислуга...

-- Нет, не нужны... А Симпсоны? -- перебирал я в памяти всех, кого знал раньше.

-- Мадам Симпсон в полном здравии, а ее муж... -- запнулась она.

-- Умер?

-- Однажды он не вернулся с утренней пробежки, его нашли в сточной канаве мертвого, говорят, его сильно ударили кулаком в грудь, и оттого остановилось сердце...

К еде я почти не притронулся, отпустив Кэтти, просидел так, бесцельно, до полуночи, затем вышел в сад. Нашел беседку... ту самую...и захотелось завыть по-волчьи на луну, протяжно, громко, излить всю тоску, всю грусть.

"Неужели один?!... -- это было чувство человека, потерянного в безвременье, теперь вокруг меня были люди, для которых не было меня... Никого рядом... Никого, ни малышки Пат..., Пат, теперь женщина, станет ли она мне по-настоящему дочерью, ни Филидора -- единственного друга -- потому что между нами пропастью обрушилось время, ...ни Скотта..., а разве знал я его? И нет Элизабет... Бедная Лиз, как вымолить у тебя прощение... А ты где, мой отец, суровый старик, успокоилась ли твоя душа..., почему я вспомнил о тебе? Не потому ли, что мне так плохо?.. О, как я мучался...