Гражданская война глазами красных командиров - [172]

Весной 1920 г. внешняя обстановка в Средней Азии изменилась в неблагоприятную для местной контрреволюции сторону. Успешные и энергичные действия армий Туркестанского фронта, руководимых т. Фрунзе, открыли прежде всего широкую дорогу от революционных центров нашего Союза в сердце советского Туркестана. Сохранившаяся в целости Среднеазиатская железная дорога дала возможность 4-й армии Туркестанского фронта быстро ликвидировать силы закаспийской контрреволюции. В то же время в Ферганской области единый до сих пор фронт местной контрреволюции начал раскалываться, с одной стороны, под влиянием нового курса советской политики, пошедшей навстречу населению в некоторых особенностях его бытового и экономического уклада, и, с другой стороны, под влиянием взаимного соперничества местных главарей.

Несмотря на то что по общей малочисленности наших сил в Туркестане, обширности территории, охваченной бандитизмом, и новизне методов борьбы она носила длительный и упорный характер, видно было, что басмачество[244] в Фергане начинает постепенно терять под собой социальную базу.

В Хиве летом 1920 г. произошел внутренний переворот. Местный хан был свергнут предводителем туркменских разбойничьих шаек Джунаид-ханом, который пытался занять его место. Позже части Красной Армии оказали поддержку восставшему против насилий Джунаид-хана местному населению, и Хивинское ханство летом 1920 г. преобразовалось в Хорезмскую народную советскую республику. На некоторое время гарнизоны Красной Армии были оставлены в Хиве и в некоторых других населенных центрах Хорезмской республики.

Таким образом, бухарский очаг контрреволюции в результате всех этих событий оказывался совершенно одиноким, но он сохранял свое значение последнего плацдарма, с которого контрреволюция могла еще попытаться сорвать советское строительство в Туркестане или помешать его мирному развитию.

Начиная с весны 1920 г., реакционная Бухара начинает исподволь готовиться к возможной борьбе с советской властью. Бухарское духовенство усиленно проповедовало священную войну против неверных. В то же время эмир бухарский спешно готовил свои вооруженные силы к предстоящей борьбе. Еще в феврале 1920 г. он сделал попытку пополнения своей армии путем призыва под знамена части населения, чего раньше никогда не встречалось в бухарской практике. Он усиленно занялся обучением и тактической подготовкой своей армии, в чем ему старательно помогали инструктора из русских белогвардейцев.

Воссоединение советского Туркестана с основной территорией Союза не означало еще исчезновения всех трудностей, стоявших перед советской властью, и возможности перехода к мирному строительству. Силы Туркестанского фронта были слишком ограничены по сравнению с разнородностью выпадавших на них задач и размером территории. Ближайшими задачами Красной Армии являлись охрана обширнейших сухопутных границ советского Туркестана на протяжении нескольких тысяч километров, борьба с непрекращающимся басмачеством в Фергане, подавление кулацких вспышек в Семиречье, поддержка дружественной нам власти в Хорезмской республике. Таким образом, на случай борьбы с контрреволюционной Бухарой командование Туркестанского фронта могло располагать только очень ограниченными силами.

Летом 1920 г. некоторые из этих задач с особой остротой встали перед М.В. Фрунзе. Кривая басмаческого движения в Фергане, то понижавшаяся, то дававшая скачки вверх в течение всей Гражданской войны в Туркестане, вдруг быстро пошла кверху. Это обстоятельство являлось весьма выгодным для бухарской контрреволюции – оно оттягивало часть красных сил.

В Семиречье вспыхивали кулацкие восстания, что связывало находившиеся там силы Красной Армии (3-я Туркестанская стрелковая дивизия). Тыловые сообщения 1-й красной армии, дошедшие до границ Персии и берегов Каспийского моря, пролегали по территории враждебной Бухары и, следовательно, находились под прямой угрозой со стороны последней. Таким образом, напряженности политической обстановки вполне соответствовала и острота стратегического положения.

В такой обстановке основными задачами политики являлось объединение на платформе советской власти всех наиболее активных и революционно настроенных элементов страны. Вступление Красной Армии в Туркестан вызвало в нем и сопредельных странах, каковой была Бухара, то же явление, которое в течение Гражданской войны мы могли наблюдать на Украине, в Прибалтике и Польше. Это явление заключалось в пробуждении и росте местных революционных сил, в их стремлении из состояния потенции перейти в состояние действия и объединиться между собой. Поэтому вполне естественно, что младобухарское революционное движение, почувствовав почву под ногами, решило перейти от организационных форм работы к активным действиям. Уже в августе 1920 г. в некоторых бухарских городах последовал ряд вооруженных восстаний, причем повстанцы обращались за помощью к советской власти и красному командованию.

Последнее в свою очередь с часу на час выжидало активного выступления бухарской контрреволюции и имело к этому все основания. М.В. Фрунзе уже в десятых числах августа имел сведения, что значительные регулярные и иррегулярные силы эмира бухарского в количестве до 30 000—35 000 бойцов стягиваются в окрестностях столицы. Невзирая на советы некоторых местных органов власти, рекомендовавших выжидательную политику и осторожность, чтобы не усложнять возможных взаимоотношений с Антантой, командование Туркестанского фронта приняло решение: в случае необходимости не выжидать нападения эмира, а поддержать революционное движение широких бухарских народных масс и предупредить выступление бухарской армии нанесением удара по наиболее жизненным районам страны. Таковыми районами являлись густонаселенная долина р. Зеравшана с политическим и административным центром страны – г. Старой Бухарой и район Шахрисябз – Гузар. Нанесением удара по Старой Бухаре достигалась двойная цель: не только захват столицы страны, но и разгром живой силы противника, так как почти вся регулярная армия эмира была сосредоточена в Старой Бухаре и ее окрестностях.