Гражданская Оборона (Омск) (1982-1990) - [60]

Такой отсчет правильней вести с себя: почему я не святой? Тогда возникает следующее положение: всю жизнь всеми своими действиями — и творчеством, и всем прочим — Егор пытался доказать себе, что он — не говно, что — может, что «хороший». У Летова постоянно так — доказываешь-доказываешь, что чего-то стоишь, что имеешь право на бытие, и тут твои же близкие или сама реальность возьмет да и даст ему понять: «Да ты же — говно, парень!» Тут тормоза и срываются. Особенно злит то, что окружающие не хотят решиться на чудо! Нет, всем и так неплохо. А Егору всегда было мало — всего было мало! Ну не понимает он слова «неплохо» — оно перечеркивает все, что заебись! Вот и получается, что характер у него такой — истерический и жадный. Мало ему, когда все «более-менее» — надо, чтоб летало просто все от восторга в седьмые небеса! А все это было.

Может быть вся вина и беда в том, что в силу потакания своему характеру Егор упустил возможность встретить, найти еще одного или двух, таких же безумных и безобразных[33]. Надо сказать, что ошибочна была идея с самого начала: ГРАЖДАНСКАЯ ОБОРОНА еще в 84-м создавалась как группа одного человека. Потому что один — это анархия, а два или три — это уже не то. Анархия — когда один для одного.

И вот взяли бы они (один Летов не потянул — не хватило мочи) и создали бы нечто столь великое, чудесное, сильное и живое — песню, идею или просто чувство, импульс — то, что просто не позволило бы произойти тому, что столь печально произошло со всеми нами, со всем нашим забвенным миром. Один — это уже здорово. А двое — это сокрушительная сила, это — воля, которой можно вселенные взрывать и воздвигать, с которой можно сказать солнцу — «подвинься!» И в том, что допустил нынешнее повсеместное унижение и уничтожение Духа — в мировом масштабе, Егор Летов и видит свою страшную вину.

Летов работал во многих коллективов, пел и один. О его сольных проектах трудно говорить, но все таки это не сборники. Просто у ГРАЖДАНСКОЙ ОБОРОНЫ есть две ипостаси: одна электрическая, а другая акустическая. Электрическая — это полное самовыражение, именно то, что музыканты доводят как идею до конца; а акустическая — это то, что приходится играть, потому что нет других возможностей. То, что играется на кухнях, — вот это акустика. И поэтому надо знать, что Егор Летов с гитарой — это тоже ГРАЖДАНСКАЯ ОБОРОНА, но в другой ипостаси, с другим воздействием.

Молодежь воспринимает песни Летова по-разному. Одни хватают лишь то, что сверху, то есть думают — это круто и нормально. Такая тенденция практически многослойна в неформальной среде. Хотя кто песни Егора воспринимает по оценке «нервных срывов», идущие в панке по обычному восприятию, во многом ошибаются, и это не музыка малолетних преступников, а музыка думающих и переживающих все стороны жизни людей. Но если вдуматься в смысл песен, почерпнуть много очень интересного и оригинального для всех тех, кто понимает такое понятие, как философский панк.

Однако основными потребителями панк-опусов Летова являются подростки 14–18 лет. Простой ритм легко подбирается на гитаре, а грязные «крутые» тексты импонируют юношеской агрессии и максимализму. Мало кто из них адекватно воспринимает философию Егора.

Для адекватного восприятия его текстов вообще желательна определенная эрудиция: есть иллюзии на Германа Гессе и Курта Воннегута; одна песня названа строкою Дилана Томаса, послужившей эпиграфом к лучшему рассказу Кортасара. Наконец, целая россыпь хлестких, пронзительных строк и метафор: «сырой картофель небытия», «грязный бинт и окно за окном», «дети дерутся — руки спешат напрямик: только б успеть». Или вот: «день был счастливый, как слепая кишка»…

«Гениальный всплеск похож на бред» — так говорил Высоцкий. Действительно, то, что говорит Летов (не только то, что поет) похоже на бред. Если не вдаваться, Егор сторонник дилетантизма как пути к новаторству. Александр Градский говорил, что профессионализма из нашего рока так и не получилось: «Народная гитарно — электрическая музыка. Социальное явление». Но художник, не владея формой, может владеть чем-то другим. Главное — за душу брать. Впрочем, дискуссия новаторов и консерваторов вечна, где правы обе стороны.

Чтобы кратко охарактеризовать философию Егора Летова и его музыки, я приведу только два его суждения, но на очень важные темы: что такое любовь и что такое смерть? Вопросы, которые человек задает себе всю жизнь…

«У меня такое чувство, что любить кого-то невозможно. Любить — это, как дышать. Это такой процесс, который направлен в никуда. Просто идет через тебя такой поток. Такое озарение я испытывал несколько раз в жизни. За это потом приходится очень дорого платить. Разные там депрессии — очень тяжело. По настоящему, любовь — это когда тебя вообще нет. Я это и Богом называю. Я просто могу объяснить то, что я испытывал. Меня как бы вообще не было. Я был всем и через меня хлестал какой-то поток. Это была любовь. Я не могу сказать, что я любил кого-то или что-то. Это была просто любовь. Как весь мир. Я и был всем миром…»

«Смерть — это когда из очень ограниченного состояния попадаешь в очень расширенное состояние. После смерти, видимо, дано полное знание во всем, причем знание в смысле любовь и все. Но насколько человек широк, я не знаю — это вопрос мистический. Я могу судить только со своей колокольни, а она у меня очень маленькая. Мое понятие очень ограниченное. Мне кажется, что после смерти человеку дается полное знание. Оно вытеснит следующую какую-то форму. Может человек еще где-то воплотится. Я считаю, что существует много разных слоев всевозможных реальностей. Мы здесь даны, чтобы сделать какую-то работу. Причем, чем дольше я живу, тем больше понимаю, что жить — это значит жить как животное, как в раю, в полной гармонии со всем. Здесь я сейчас. Здесь именно то происходит, что не дает жить. Человек делает здесь как бы ритуал. Если он это делает, он куда-то идет, что-то с ним происходит. Потом он трансформируется в следующем состоянии, причем по направлению и ту сторону, где живут…»