Гражданская Оборона (Омск) (1982-1990) - [3]
Деятельность зверей получила широкую огласку благодаря множеству слухов и легенд. И о светском бомонде, на котором скучающий Свин отправился в туалет и вернулся с блюдом… хм… а потом стал есть это ложечкой, пока окружающие не были привлечены странным запахом… И о лектории, в которой известный деятель коммунистической морали профессор Лисовский был прерван неопрятным молодым человеком: «неправда, панки хорошие» (по версии Лисовского) или «не пи…» (по более правдоподобной версии Свиньи). Кстати, коли мы упомянули В.Т. Лисовского, то стоит уважить и его вклад в мировую литературу, связанную с панком. Этот специалист по коммунистическому воспитанию молодежи написал потрясающий труд «Что значит быть современным» (Л., 1984), в котором была развернута глобальная деятельность по разоблачению панк-рока.
На концертах ярко проявлялось абсолютное неумение музыкантов держать инструменты в руках и в противовес этому — прекрасный артистизм главного героя действия. Питерский панк был проникнут «эзоповым», но заметным протестом, пропитан стойким запахом туалета и покрыт сверху обильным слоем эпатажа и новизны.
Вскоре после питерского явления центр панк-движения переместился… в Сибирь. Действительно, Сибирь стала колыбелью многих превосходных групп «второй волны русского панка» (могу лишь заметить, что третья возникнет в начале 90-х в Москве). В Омске, Томске, Тюмени, Новосибирске и других городах стали зарождаться свои традиции панка. Больше сдержанности в одежде, зато куда больше буйства в мыслях. До этого панк-рок в Союзе строился на перфомансе, вызове не только общественным ценностям и морали, но и самим зрителям. Этак, знаете, как Игги Поп, «…вот скачу я по сцене, распаляюсь, публика разгорается, а я им член наружу — а это вы видели!..» В Сибири основополагающим моментом стало принципиально иное отношение к слушателю и зрителю. Зритель заслуживал своей порции агрессии и напора, но в то же время он оказывался подчинен какому-то общему порыву, движению.
Отдельно стоит сказать об отношении к слушателям. Так уж сложилось, что рок в 80-х был запрещенной музыкой и о пластинках — главном официальном вестнике музыки — всем андеграундным группам нечего было и мечтать. Поэтому основной упор музыкантами делался на концертные выступления — единственный источник средств и общения с публикой (представьте себе Егора Летова в «Музыкальном Киоске»). Сибирские панки основательно брались не только за визуальное выражение мысли, основой была лирика. Все тексты носили в себе глубокий смысл, боль, острые концы, их создавали действительно поэты. Протест был не таким стебовым, как в Питере, а гораздо более честным, болезненным. А еще сибирский панк был очень… общим, что ли… да простят меня читатели за выражение, «коммунистическим». Он заставлял слушателя почувствовать себя частью общего движения, общей идеи, членом некогда великой и поруганной сейчас Родины, за которую так обидно…
Характерно, что многие деятели, принадлежавшие волне сибирского панка, жили очень недолго…
Опасные традиции Сибири пресекли события начала 90-х. Новое экономическое мышление создало новое политическое мышление, то в свою очередь — новое государство, то — новые субкультуры. Панк без запрета разлетелся по всей стране, но центр все-таки остался в столице. Деятельность групп стала связываться с компакт-дисками, на которые нужны были деньги. Доступность музыки привела ее в рок-клубы, на большие площадки, радио, телевидение. Стало проявляться разнообразие стилей, связанных с панком, в Российском государстве появился ска, хардкор, поп-панк, MTV-панк, и прочее. Смешно сказать, панком называли даже ЛЕНИНГРАД (!!!). Позвольте узнать, а стиль что же? — «шансон-панк», «блат-панк»? И все из-за употребления нецензурщины в текстах. Вот до чего доводят стереотипы, и посему я прошу Тебя, драгоценный читатель, не верь стереотипам, а только верь тому, что сам считаешь верным.
Однако, вернемся к началу 80-х гг., когда тон в панк-музыке задавали сибирские группы, первой из которых была и остается ГРАЖДАНСКАЯ ОБОРОНА… Провозглашение ОБОРОНЫ лучшей (я бы даже сказал культовой) панк-группой, безусловно имеет под собой весомые основания. Так уж повелось, что для кого-то панк — это PURGEN и ОРГАЗМ НОСТРАДАМУСА, для кого-то ТЕРРОР и КОЛОВРАТ, для кого-то КОРОЛЬ И ШУТ и БЕГЕМОТ, для кого-то 1,5 КГ ОТЛИЧНОГО ПЮРЕ и СМЕХ, для кого-то АВТОУДОВЛЕТВОРИТЕЛИ и ХЗ, — но все они признают, что первой панк-группой «всея Руси» (анархической, а впоследствии интеллектуальной и психоделической) является ГР.ОБ.
Феномен ГРАЖДАНСКОЙ ОБОРОНЫ в том, что один человек наигениальнейше смог выразить в своем творчестве (стихах и песнях) все те таинственные стороны жизни, о которых мы ломаем голову с переходного возраста: страх, смерть, любовь, ненависть, слабость, тягость, свой личный опыт и прочие мудрости. Послания Егора Летова можно сравнить с учением китайских философов: для кого-то слишком заумно, другие же постигают этими словами всемирную мудрость (не зря у Егора есть прозвище «Джа»).
Так что же из себя представляет эта таинственная, мифическая группа — ГРАЖДАНСКАЯ ОБОРОНА?!! Разъяснить это невозможно, но вот попытаться рассказать… — это и призвана сделать данная книга.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Как раз у дверей дома мы встречаем двух сестер, которые входят с видом скорее спокойным, чем грустным. Я вижу двух красавиц, которые меня удивляют, но более всего меня поражает одна из них, которая делает мне реверанс:– Это г-н шевалье Де Сейигальт?– Да, мадемуазель, очень огорчен вашим несчастьем.– Не окажете ли честь снова подняться к нам?– У меня неотложное дело…».
«Я увидел на холме в пятидесяти шагах от меня пастуха, сопровождавшего стадо из десяти-двенадцати овец, и обратился к нему, чтобы узнать интересующие меня сведения. Я спросил у него, как называется эта деревня, и он ответил, что я нахожусь в Валь-де-Пьядене, что меня удивило из-за длины пути, который я проделал. Я спроси, как зовут хозяев пяти-шести домов, видневшихся вблизи, и обнаружил, что все те, кого он мне назвал, мне знакомы, но я не могу к ним зайти, чтобы не навлечь на них своим появлением неприятности.
Изучение истории телевидения показывает, что важнейшие идеи и открытия, составляющие основу современной телевизионной техники, принадлежат представителям нашей великой Родины. Первое место среди них занимает талантливый русский ученый Борис Львович Розинг, положивший своими работами начало развитию электронного телевидения. В основе его лежит идея использования безынерционного электронного луча для развертки изображений, выдвинутая ученым более 50 лет назад, когда сама электроника была еще в зачаточном состоянии.Выдающаяся роль Б.
За многие десятилетия жизни автору довелось пережить немало интересных событий, общаться с большим количеством людей, от рабочих до министров, побывать на промышленных предприятиях и организациях во всех уголках СССР, от Калининграда до Камчатки, от Мурманска до Еревана и Алма-Аты, работать во всех возможных должностях: от лаборанта до профессора и заведующего кафедрами, заместителя директора ЦНИИ по научной работе, главного инженера, научного руководителя Совета экономического и социального развития Московского района г.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Ни один писатель не может быть равнодушен к славе. «Помню, зашел у нас со Шварцем как-то разговор о славе, — вспоминал Л. Пантелеев, — и я сказал, что никогда не искал ее, что она, вероятно, только мешала бы мне. „Ах, что ты! Что ты! — воскликнул Евгений Львович с какой-то застенчивой и вместе с тем восторженной улыбкой. — Как ты можешь так говорить! Что может быть прекраснее… Слава!!!“».