Гражданин Винс - [80]

— Так что будешь делать?

— В смысле?

— Когда дело с кредитками пойдет. И когда получишь мои деньги. Потом что?

Рей молчит.

— Останешься здесь? Сколотишь дружный коллектив? План есть?

— Ты за меня не беспокойся. Планов у меня хватает.

— И какие же это планы?

Рей пожимает плечами.

— Отсидеться тут до поры до времени. Дать показания по паре-тройке дел в Филли. А потом, когда с этим расквитаюсь и бабла поднакоплю, вернусь и продолжу с того, на чем остановился.

— В Филли?

— Нет, в Филли я потом не ездок. Вернусь в Нью-Йорк.

— Думаешь, они разрешат тебе вернуться?

Рей машет пистолетом.

— Е-мое, да я ничего не говорил ни про кого, кто еще не в земле и не в тюрьме. Я ни слова про Нью-Йорк не сказал. И хер кому скажу.

— Они-то думают, что ты порвешь все связи в конце концов. Мне один маршал намекнул, что ты важный свидетель.

— Да пошел он! — Рей смотрит в окно, кусая нижнюю губу. — Я никогда не соглашался говорить о Нью-Йорке. Сдам пару покойников в Филли и назад.

— Ты правда уверен, что они тебя отпустят?

— Федералы-то?

— Нет, — коротко отзывается Винс.

— Кто, пацаны? — Рей смеется. — Мать моя женщина, да пацаны парад с салютом устроят, когда я вернусь. Никто не умеет так выполнять мою работу, как я. Когда они узнают, что я никого не сдал, они мне такую поляну накроют!

Винс не отвечает. Рей смотрит в окно и тоже молчит. Вдруг Винс резко поворачивает руль, колеса визжат, машина влетает на крошечную парковку католической школы.

Рей ошарашенно озирается, пригибается за Бет и тыкает Винса дулом в ухо.

— Какого хера?

Винс выключает мотор и указывает рукой.

— Голосование.

— Чего?

— Мне нужно проголосовать.

— Что ты несешь?

— Выборы. Президента. Мне нужно отдать свой голос.

Рей пялится на него пару секунд, его злость перерастает в любопытство.

— Без балды? И как это происходит?

— Голосование? Понятия не имею. У меня это впервые.

Рей пожимает плечами и указывает пистолетом на дорогу.

— Ну… сделаешь это потом.

Винс встречается с ним взглядом в зеркале. Улыбается.

— Да ладно тебе. Мы же оба знаем, что потом я не смогу.

Рей тычет пистолетом в голову Винса.

— Давай. Заводи тачку.

— Нет. — Винс разводит руками. Голова наклонена вперед, поскольку в шею упирается дуло. — Придется тебе пристрелить меня.

Мужчина и женщина идут по парковке к школе.

— Вашу мать! — бросает Рей. — Поехали, тебе говорят!

Винс говорит тихо, наклонив голову, холодный ствол пистолета словно прирос к шее.

— Послушай. Я тут не плачусь. Не умоляю. Не притворяюсь, что мы не те, кто есть на самом деле. Но я должен сделать это сейчас.

Они вваливаются вместе, странная компания со следами рукопашной на лицах. Винс идет впереди, порез на его щеке вздулся и стал ярко-красным, следом — Рей, обхватив Бет за шею так, что со стороны они вряд ли похожи на влюбленную парочку. Правой рукой она прижимает левую к груди, сложив ее, как птичка поломанное крыло. В конце процессии плетется Ленни, который выглядит гораздо хуже всех и обливается потом. Он бледен, как простыня, застегнутая куртка натянулась на бугре у плеча — окровавленном полотенце, закрывающем рукоятку ножа длиной восемь сантиметров.

Они останавливаются в фойе школы, у фонтанчика со святой водой. Рей обмакивает пальцы и крестится. Голосование проходит в конце короткого коридора, в актовом зале. Бет и Рей следуют за Винсом по коридору, на стенах которого висят рисунки детей из воскресной школы — два ряда бумажных аппликаций с изображением кроликов. Все поворачивают головы, проходя мимо кроликов из ваты. Винсу представляется, как крошечные пальчики рисовали маленьких кроликов и наклеивали им ватные хвостики. Он косится на Бет, думает о Кеньоне и вдруг понимает, что важно лишь одно: вытащить ее из этой передряги.

— Симпатично, — замечает Рей. — Ватные хвосты.

— Мне плохо, — стонет Ленни.

Одна половина актового зала используется для занятий физкультурой, другая — как столовая. Баскетбольные щиты подвешены на крюках к потолку. Столики сложены и придвинуты к стенам. В центре зала стоит длинный деревянный стол, за которым сидят три немолодые женщины над толстыми черными гроссбухами. Справа от них — четыре кабинки для голосования, закрытые занавесками, и деревянный ящик для бюллетеней с большим замком впереди. Винс останавливается у входа. Какая-то женщина заканчивает ставить пометки. Выходит из кабинки и опускает лист в прорезь ящика.

— Ну и как это делается? — шепчет ему в ухо Рей.

— Да не знаю я, — отзывается Винс и переводит взгляд на Бет. Она пожимает плечами. Ленни расстегивает куртку, приподнимает красное полотенце, смотрит на рану и снова прижимает полотенце к плечу.

Одна из женщин комиссии встает. На вид росту в ней не больше метра двадцати. Она седая, обута в туфли того самого фасона, который в свое время обожала матушка Винса; такие обычно носят медсестры.

— Это ваш участок, лапуля?

Винс шарит в бумажнике в поисках учетной карточки.

— Да ладно. Не нужно показывать. Если вы есть в списке, проголосуете. А вы все тоже с этого участка?

— Нет, — поспешно выпаливает Рей. — Мы просто его ждем…

С минуту она сверлит его взглядом, поджав губы, словно пытаясь сдержать готовые вырваться слова.