Гражданин мира, или Письма китайского философа, проживающего в Лондоне, своим друзьям на Востоке - [28]

Когда посылают за таким лекарем по наитию, он никогда не докучает больному осмотром и задает два-три вопроса лишь приличия ради, ибо любой недуг распознает озарением. От любой болезни он прописывает ему пилюли или капли и так же мало беседует со своим пациентом, как коновал, пользующий лошадь. Если больной остается в живых, лекарь включает его в список исцеленных, а если умирает, о его болезни можно с полным основанием сказать, что поскольку ее не удалось излечить, значит она была неизлечима.

Письмо XXV

[О естественном возвышении и упадке государств, подтверждаемом историей

королевства Ляо.]

Лянь Чи Альтанчжи - к ***, амстердамскому купцу.

На днях я оказался в обществе некоего политика, который горько сокрушался о бедственном положении Англии и уверял меня, что государство оказалось на ложной стезе, так что даже человек с такими способностями, как у него, вряд ли сумел бы исправить дело.

- Зачем нам понадобились эти войны на континенте? - вопрошал он. - Мы народ торговый, нам должно развивать коммерцию по примеру наших соседей голландцев. Наше дело увеличивать торговлю, повсюду основывая новые колонии. Сила нации в богатстве. А что до прочего, то нам достаточно защиты флота.

Мои слабые доводы были бессильны переубедить человека, который почитает себя достаточно мудрым, чтобы возглавлять кабинет министров, и все же мне казалось, что я вижу истинное положение вещей, поскольку сужу о нем беспристрастно. А посему я не стал его урезонивать, а попросил позволения рассказать небольшую историю. В ответ он улыбнулся снисходительно и иронически, я же поведал ему _ИСТОРИЮ ВОЗВЫШЕНИЯ И УПАДКА КОРОЛЕВСТВА ЛЯО_ {1}.

На севере Китая, там, где великая стена, разветвляясь, опоясывает целую область, была расположена плодородная провинция Ляо, жители которой наслаждались свободой и полной независимостью. Поскольку стена со всех сторон надежно защищала их землю, они не опасались нежданного вторжения татар, и каждый, владея некоторой собственностью, ревновал о защите отечества.

Но безопасность и богатство в любой стране естественно рождают любовь к наслаждениям. Удовлетворив нужды, мы хлопочем об удобствах, а получив их, жаждем всевозможных удовольствий; когда же любая прихоть исполнима, в человеке пробуждается честолюбие и ставит перед ним новые цели. Словом, жители страны, еще недавно пребывавшие в первобытной простоте, помышляли теперь о более тонких нравах, - а, вкусив их, устремились к изысканности. Тогда же оказалось, что для блага страны следует разделить жителей на сословия. Прежде каждый гражданин возделывал землю или занимался ремеслом, а при необходимости шел в солдаты. Теперь этот старинный обычай упразднили, придя к заключению, что человек, с детства приученный к одному роду занятий, мирному или военному, лучше преуспевает в избранном деле. И вот жители страны отныне разделились на два сословия: ремесленников и солдат. Первые способствовали благоденствию государства, вторые оберегали его безопасность.

Свободной стране всегда грозят враги не только внешние, но и внутренние, злоумышляющие против ее вольностей. Народу Ляо приходилось остерегаться и тех и других. Но страна ремесленников была лучше любой другой приспособлена к охране внутренних свобод, а страна воинов могла успешнее отразить нападение чужеземцев. Однако такое разделение, естественно, повлекло за собой разногласия между двумя сословиями. Ремесленники выражали опасение, что существование постоянной армии угрожает свободе остальных, граждан, предлагали распустить войско и уверяли, что одной могучей стены довольно, чтобы защититься от самого опасного врага; солдаты, в свой черед, указывали на мощь соседних государей, на их тайные заговоры против Ляо, на непрочность стены, которую может разрушить любое землетрясение. Но покамест этот спор продолжался, государство Ляо оставалось воистину могущественным: каждое сословие ревниво следило за действиями другого, что поощряло равное распределение благ и предотвращало смуту. Мирные ремесла в те дни процветали, но и военное искусство не было в небрежении. Соседние державы, видя, что им незачем опасаться честолюбивых замыслов Ляо, народ которого радел не о богатстве, а о независимости, довольствовались беспрепятственной торговлей с ним; они посылали в Ляо природные дары и, получая взамен готовые изделия, платили немалые деньги.

Таким путем народ Ляо обрел устойчивое благоденствие, и его богатства соблазнили татарского хана, который направил против Ляо несметные полчища. Но граждане Ляо все до одного поднялись на защиту отечества, ибо в ту пору их еще вдохновляла любовь к нему, и они, мужественно сражаясь с варварами, одержали полную победу.

Именно с этого времени, которое народ Ляо почитал вершиной своей славы, историки и ведут начало упадка этой страны. Ее жители достигли могущества, потому что любили родину, и утратили его, потому что поддались честолюбию. Им казалось, что обладание татарскими землями не только укрепит в будущем их мощь, но и приумножит богатство в настоящем, а потому и солдаты и ремесленники единодушно решили, что этот пустынный край следует заселить и превратить в колонии Ляо. Когда торговый народ ведет себя как захватчик, он неминуемо гибнет.