Гравитация - [18]

— Я не хочу оставаться дома, — призналась я, как только он закрыл за мной дверь и вернулся в машину, — у меня разрывается голова от шума, полицейских машин, голосов. Будто они находятся даже в доме, и мне некуда от них убраться.

Гаспар сочувствующе кивнул.

— Думаю, я знаю, как решить эту проблему, — видя моё удивление, смешанное с некоторого рода недоверием, он отъехал от края дороги и добавил, — ничего особенного. Я думаю, что сейчас всем нам нужно немного спокойствия и тишины.

Гораздо проще было поверить на слово человеку, более рассудительному, чем я, и разбирающемуся в водовороте событий. Так я и сделала, а потому просто устроилась удобнее и поняла, что рядом с ним мне гораздо спокойней и комфортней. Не то, чтобы мне нужно было, чтобы кто - то руководил моей жизнью и решал за меня проблемы. Просто он знал меня достаточно хорошо, чтобы понимать с полуслова то, что сложно объяснить даже самой себе.

Когда машина остановилась, было понятно, что мы у Черных скал. Отрезанные от мира мощной завесой скалистые стены, уходящие высоко вверх. Здесь абсолютно тихо, нарушал тишину лишь шорох набегающих на песок волн.

Я выбралась из машины, поразмыслив, стянула с ног обувь и с удовольствием ощутила тонкие крупицы песка под подошвами. Гаспар не остался возле машины, он прошел вместе со мной почти до границы воды, и мы так и стояли вместе. Никто не начинал первым говорить, каждый просто отдыхал в тишине от собственных мыслей и тревог.

— Ты любишь путешествия? — Голос Гаспара раздался неожиданно, и я словно вынырнула обратно из мягкого, бархатного одеяла покоя.

— Да.

Когда - то я мечтала объехать весь мир. Сельва Амазонки, снега Аляски, мягкий туман Британии, брызги Анхеля, утонченность Елисейских полей, савана в лучах закатного солнца — всё это осталось покрытым толстым слоем пыли альбомом в самом дальнем углу моих планов и надежд.

— Почему гонки, Гаспар? — Этот вопрос мне следовало задать раньше, но я только сейчас вспомнила о нём.

— Они дают ощущение жизни, — огоньки в глазах сверкнули глубоко вдали, опасно и маняще.

— И деньги, — добавила я, пытаясь увести разговор в более беспечное русло.

Гаспар улыбнулся, словно счёл это забавным, и кивнул в сторону тихо шелестящих волн.

— Вода очень теплая.

Это было заманчивым намеком. Поэтому я зашла за призрачную границу песка и моря и остановилась в маленьких водоворотах, которые мягко окружали колени. Гаспар же явно имел другой план. Он снял рубашку, положив ее на песок подальше от опасной зоны брызгов, и шагнул в волны.

Я смотрела, как он уверенно рассекает толщу воды ровными и сильными движениями. Было в этом что - то красивое и захватывающее — наблюдать за тем, как он вроде и борется со стихией, в миллионы раз сильнее его, и в то же время находит — как заставить ее помочь его телу становиться частью этой огромной массы.

Гаспар не удалялся слишком далеко от берега, а я все смотрела на него и смотрела. Мы были одни в этой бухте — ни птиц, кружащих обычно над волнами, ни других людей, кроме нас. Наконец, Гаспар повернул обратно, возвращаясь. Порыв волн накатывал достаточно сильно, чтобы его несло к берегу быстрее. Он уже шел по пологому дну, и вода доставала ему до пояса. Небо медленно прояснялось, позволяя слабым лучам все чаще пробиваться сквозь зазоры в тучах. На пару секунд они добрались и до Гаспара. Прошлись искрами по воде, стекающей с его лица и плеч, блеснули далеким светом во влажных волосах. Несмотря на то, что он не был накачанным или таким, какое жаждут слепить себя в спортзалах мужчины, отвести глаз не удавалось.

Гаспар почти вышел из воды, когда более сильная волна нахлынула на песок, достав до его рубашки, и откатила обратно, унося с собой светлую ткань. Она проскользнула мимо меня, и я дернулась вперед, пытаясь поймать ее раньше, чем рубашка отправится в свое кругосветное путешествие. Море явно не собиралось возвращать свою добычу, и новый сильный порыв вместе с резким движением заставил меня потерять равновесие и очутиться в воде. Теплой, приятной воде, которая так и манила остаться в своих объятиях. Жаль только вот, что сама я плавать не умела. Вот почему я всегда стояла себе у самого бережка и завистливо поглядывала на купающихся.

Когда я подняла голову, фыркая и отплевываясь похлеще собаки, Гаспар стоял рядом и смеялся. Опираясь на его протянутую мне руку, я кое - как приняла вертикальное положение. Похоже, что мой рот был забит песком, который хрустел на зубах, стоило мне попытаться что - то сказать. Гаспар смеялся так заразительно, что я оценила юмор всей ситуации и тоже начала смеяться. Одна простая рубашка уделала меня, уронив в воду и выиграв сражение.

Отдышавшись и успокоившись, мы побрели к машине. Поскольку на нас не было ни единой сухой нитки, стоило немного обсохнуть, и мы устроились на выступе плиты, камень которой был почти горячим по сравнению с мокрой и остывающей кожей.

— Ты замерзнешь, — заметила я, оглядывая Гаспара, чью одежду теперь составляли лишь спортивная майка и брюки. Он повел плечами.

— Не думаю, — он явно о чем - то раздумывал, затем поднялся и исчез в машине. Обратно Гаспар вернулся с довольным выражением, неся в руках что - то, подозрительно похожее на флягу. Сел на камень и протянул флягу мне, явно уступая право первого глотка. Судя по звукам, содержимого было не так много.