Граничные хроники. В преддверии бури - [26]

Его напарник точно танцевал, не видя ничего перед собой, кроме огромного, покрытого слежавшейся пепельной шерстью врага. Крыса будто бы и не чувствовал ни капли усталости. Его клинки, покрытые темной паутиной черноватой жидкости, двигались так быстро, что маг едва ли мог хорошенько различить их в ежесекундном сверкании молниеносных выпадов и четких ударов. Да и не нужно ему было следить за ними. Сейчас главное – не упустить момента, когда он пробьет брешь в природной антимагической броне хохотуна и сможет помочь своему напарнику.

Лиса порядком подустал, но это не имело значения. В его рукаве загодя спрятан еще один козырь. Он легонько прикрыл узор своей паточной энергией, впихнув туда особый рецепт. Маг знал наверняка, что заклинание может оказаться для него обоюдоострым мечом, но он – путник и оттого должен защитить такого же путника, как и он сам.

Его губы тихо шевелились, тексты всплыли в голове. Барьер, сотканный властной материей, медленно соединился с клубком магии. Вот-вот будет готова живая взрывная узконаправленная волна.

Мгновение – и вихрь ярко-алого света, вырвавшийся из его рук, осветил главный зал и диском влетел прямо в цель. В раздразненного зверя.

Взрыв получился нешуточный. Лиса смог нащупать брешь и расширить ее.

Хохотун взвыл. Его громоподобный рев огласил коридоры Гильдии Ветра. Маг же непроизвольно попытался оградиться от неистовства зверя. От того оглушительного хохота, из-за которого эта тварь получила свое прозвище. Лишь когда вой утих, маг заметил распластавшегося на полу Арвэя Бакши.

Казначей был плох. Не мертв, но очень близок к этому состоянию. Яд воздействовал слишком быстро. Будь он обычным человеком, то давно бы уже окоченел, но он – истинный путник. Да, закоренелый кабинетный крот, едва ли способный выйти один на один с пепельной землей, но все же он, как и Лиса, слышавший голос Изнанки. Серебристая пыль еще не исчезла до конца, и Арвэю приходилось бороться за свою жизнь в негласном поединке. Он все еще дышал, хотя это не значило, что казначея миновала возможность отправиться к праотцам. Пока ветер с той стороны несется по его душе, а голос Изнанки призывает его к себе, она всегда существовала.

Маг мимоходом отметил, как очередное заклинание, использованное им, заставило серебристые кристаллические нити, оплетающую его левую митенку, потемнеть. Теперь они едва ли не сливались с гладкой черненой кожей. На правой же такое действие произошло немного ранее, отчего путнику пришлось наслаждаться зрелищем того, как на выглаженной гладкой поверхности аметиста, вделанного в тыльную сторону митенки, начали появляться тонкие нити трещин. Кажется, он немного переборщил с количеством заклятий на сегодня. Если он будет продолжать в таком же духе, камень определенно разлетится вдребезги и ему придется опять просить подаяния у Арвэя, а очередной задушевной беседы с казначеем он для себя на ближайшее будущее не планировал.

Между тем, Лиса, уже на коленях, пустил в бой очередной сгусток ярко-алого света. Попал. Чудище еще раз взвыло. Да так ожесточенно и жалостно, что у путника возникла мысль добить его.

Вот только его напарник не был столь милосердным. Воспользовавшись удачным моментом, он, сделав невероятный кульбит, вогнал в холку озверевшего от боли хохотуна один из клинков. Зверь зарычал. Его рык был подобен истошному хохоту. Видимо, тварь чувствовала свою смерть и теперь была готова на все, чтоб захватить с собой в небытие еще одного попутчика.

Крыса с легкостью взметнулся к потолку, чтоб еще больше ослабить натиск твари. Он прекрасно знал, что хохотун вскарабкается по щербатой колонне следом за ним. Так оно и вышло. Теперь эти двое, точно коты, бросались с одной выемки колонны на другую. Их выпады были столь невероятны, а акробатические трюки настолько захватывающи, что маг чуть не зазевался, наблюдая за ними, но вовремя спохватился, взяв себя в руки. Ведь в том, что творилось, не было ничего удивительного: Крыса – наполовину эрони.

За спиной у Лисы послышалась возня. Разрозненные крики и какие-то проклятия. Еще одна вспышка света, посланная магом, срикошетила, пробив в стене огромную брешь.

Странный скрежет… и Крыса, на мгновение спустившийся назад, вновь взмыл к потолку, за ним след в след помчался хохотун. Огромная махина с легкостью паука лезла по стенам, точно по земле, вот только второй подъем давался ему уже с трудом. Ярко-алая кровь обагряла колонны, точно россыпь красной краски в праздник.

Послышались выстрелы. Видимо, к делу, в конце концов, решила присоединиться дневная смена.

Лиса последний раз пальнул огневиком. Задел. Аметист пронзительно заскрипел, еще немного – и он мог разнестись вдребезги. Доходить до таких крайностей нельзя. Осторожно, стараясь не заходить слишком далеко, путник, закусив губу, пытался выжать из себя остатки собственной резервной энергии.

Внезапно до слуха мага донесся жуткий протяжный рев.

А потом хохотун грохнулся. Туша подняла клубы пыли и с глухим ударом приземлилась на каменные плиты главного зала.

Какое-то мгновение, душимый агонией, хохотун еще пытался подняться. В его членах еще теплилась жизнь, и он всеми силами пытался выжить в жестоком мире, в который из-за собственной бравады и глупости угодил. Он взревел последний раз, а потом его расстреляли в упор.