Граница земли. Дедушка сорвиголова - [63]

Саймон Мак-Кен Кваггер! Подумать только, что он имеет наглость называть себя настоящим Мак-Кеном!

Швырнуть всего одну маленькую бомбочку в сорок мегатонн прямо в ворота этой отвратительной горной крепости Кваггера - о, это было бы очень приятно, - но ведь кто-то должен был остаться там внизу, чтобы держать плебеев под контролем! Кваггер, разумеется, был некомпетентным, но он все же подходил для этой роли. Он мог поддерживать порядок и закон с помощью ужесточения системы наказаний. Наказывать Кваггер умел, этого не мог отрицать даже Маркус Мак-Кен.

А Генерал Маркус Мак-Кен мог позволить себе быть терпеливым. Придет день, когда закончится это, столь неожиданно начавшееся, озоновое лето. Ученые твердо обещали ему, что так и будет, и непохоже было, чтобы они ошибались. После того, что случилось с ними, когда они не предупредили его о возможности наступления озонового лета, они, вероятно, научились быть осторожными. А затем, когда наступит время вернуться на поверхность планеты, у Маркуса Мак-Кена будет вполне достаточно времени, чтобы приструнить этого кретина Кваггера.

Оставались еще Восемнадцать Городов - точнее, теперь Семнадцать, поправился он, если, конечно, эти лягушатники не успели отстроить Сити Пан-Негра.

Маркус Мак-Кен спрыгнул с постели, словно юный атлет (как приятно весить всего четверть того, что весишь на Земле!), и приблизился к глобусу, висевшему между двумя магнитами прямо перед его троном. Он легко махнул рукой в его сторону, чтобы заставить слегка вращаться огромный щар, и принялся разглядывать его.

Восемнадцать Городов. Янтарные огоньки, обозначавшие их местоположение, выделялись, словно язвы, на чистой океанской сини: от Сити Лаурентиан в Заливе Бофор до Сити Скотия в Антарктическом Океане.

Восемнадцать бомб для Восемнадцати Городов.

Его военные советники говорили о проблемах с наводкой - спутники и радиоуправление по-прежнему были выведены из строя электромагнитным импульсом. Однако они признали, что даже если бомба упадет достаточно близко, двадцать или тридцать мегатонн намного увеличат давление на квадратный сантиметр и создадут эффект гидравлического молота, который уничтожит эти дурацкие стеклянные пузыри…

И тут скверное настроение Маркуса Мак-Кена стало еще хуже. Он оказался перед дилеммой; выбор между «хочу» и «не смею» оказался не слишком легким. Он вовсе не возражал против того, чтобы уничтожить несколько сотен тысяч беззаконных лягушатников. Но уничтожать сами их купола - это совсем другое дело.

Они могли еще пригодиться.

Когда Маркус Мак-Кен был в дурном настроении, лучшим лекарством для него было испортить настроение кому-нибудь другому.

- Позвать ко мне Сикара, - проворчал он, и через минуту злосчастный астроном уже стоял перед ним.

- Доминик Сикара, - прогрохотал генерал, - вы были преданы военному суду и признаны виновным в том, что преступно пренебрегали своими обязанностями. Только мое милосердие - причина тому, что вас еще не приговорили.

- Благодарю вас, генерал, - прошамкал старик. - Но я ничего не мог сделать! Обсерватория… главные телескопы были демонтированы по вашему приказанию…

- Место, занимаемое этими телескопами, было необходимо для решения важных национальных задач!

Сикара едва не поперхнулся при этих словах; эти важные национальные задачи заключались в создании нового гимнастического зала для генерала, внезапно утратившего большую часть своего веса.

- Разумеется, сэр, - всхлипнул он. - Чем я могу служить генералу сегодня?

- Вы можете показать мне последние обзорные фотографии поверхности Земли - и поторопитесь с этим! - резко приказал Маркус Мак-Кен.

Когда ученый поспешил прочь из зала, чтобы исполнить приказание, колени его заметно дрожали. Но даже несмотря на то, что его пальцы ходили ходуном, прошло не более нескольких секунд прежде, чем нужные кадры были переданы для показа на стенах видеозала генерала.

Маркус Мак-Кен начал расслабляться. Видеть разрушения и свидетельства людских страданий - это почти так же приятно, как причинять страдания самому… а свидетельств этих разрушений и страданий было предостаточно.

Опустошение.

Куда бы ни бросил взгляд Мак-Кен, везде царило опустошение, причиненное жестким ультрафиолетовым излучением, которое больше не задерживал озоновый слой. Потом к воздействию излучения добавилась еще и жара: двуокись углерода в атмосфере позволяла беспрепятственно проникать к поверхности Земли еще и инфракрасному излучению. Двуокись углерода, в избытке содержавшаяся в фабричных выбросах и годами накапливавшаяся в атмосфере, теперь образовывалась в ужасающих количествах. Оксид углерода, бывший частью кометы, вступил в реакцию с атмосферным кислородом, но в гораздо большей степени этому способствовали бесчисленные пожары - горели миллионы гектаров мертвой и умирающей растительности. Американское красное дерево и шведские сосны, русские березы, пальмы и баньяны, деревья тропических джунглей - все они умерли, все они горели; и весь тот углерод, который долгие годы своей жизни они вбирали в себя из атмосферы, возвращался в атмосферу и соединялся с кислородом.

А то, что начали жгучие лучи солнца и пожары, закончили ураганы и проливные дожди. Где прежде высились горы, поросшие лесом, теперь были только скользкие склоны, покрытые пластами грязи. Где прежде были зеленые долины, теперь осталась только черная и красная глина, размытая потоками воды.