Граница миров - [117]

— Что ты задумал? — Алура уставилась на Локи так, словно вознамерилась его приморозить к месту и никуда не пустить.

— Потом узнаешь. Когда все начнется, уведи Стефанию, — Локи кивнул, как бы отметая следующие вопросы и возражения, и повернулся к Ринфу и Грифу. — А вы держитесь поближе ко мне. Не справится Андрей — попытаетесь вы. Даже эльф смертен по сравнению с ракшасом, хотя условия, конечно, будут уже не те…

Локи усмехнулся и потянулся к ближайшей мировой линии. Ему требовались силы, а мировые нити, или по-другому линии, лучше всего подходили для этой цели. Алура неодобрительно смотрела на него и явно испытывала беспокойство, что ничего не почувствовала.

— Я научился этому фокусу в Межмирье, — сообщил Локи с довольной и совершенно неуместной улыбкой, чувствуя, как в него вливаются свежие силы.

Алура смолчала, вновь переведя взгляд на эшафот. Толпа, выразившая должный восторг по поводу Императора, вновь вернулась к своим разговорам. Локи напряженно ждал. Наконец, он увидел, как Гхатоткача поспешно укрепил барьер, и тут же толпа заволновалась и по ней пошла рябь. С той же улицы на площадь выползла громоздкая повозка. На ней стояла огромная клетка. Повозку охраняла почти сотня гвардейцев, но никого из героев захвата Гюрзы не было видно, хотя Андрей заметил, что в толпе их немало и все они одеты в гражданское. Вокруг клетки на повозке суетились несколько человек в ярких трико и с раскрашенными лицами. Они разыгрывали какую-то пантомиму явно оскорбительного для Пограничников содержания, но внимание толпы было приковано к той, что находилась внутри клетки.

Гюрза стояла совершенно прямо, держась одной рукой за прутья из marrinoll. На ней были ошейник, кандалы и пояс из того же металла. На ней не было ни куртки, ни сапог, белоснежная рубашка оказалась запятнана кровью и один рукав наполовину оторван. Брюки темно-серого цвета тоже были разодраны на одном колене, и сквозь прореху виднелась свежая ссадина. Волосы Гюрзы были встрепаны и на левом виске слиплись от крови, а в челке виднелись седые пряди. Локи непроизвольно коснулся своих волос и тут же отдернул руку, когда Алура оглянулась на него. Он совершенно точно знал, отчего люди седеют, и это ему не понравилось.

Несмотря на свой вид, Гюрза умудрялась держаться просто с царственным достоинством, и даже легкая улыбка коснулась ее губ, явно недавно разбитых в кровь. Взгляд Лишенной Имени скользнул по толпе и невероятным образом нашел Локи со товарищи. Улыбка Лирэйн Элайн стала шире и теплее. Локи склонил голову в поклоне, прижав руку к сердцу, и Алура скопировала его движение. Стефания всхлипнула, но пока еще сдерживала себя. Андрей стиснул зубы, но его губы против воли шептали Имя сестры. Гриф и Ринф выглядели потрясенными. Похоже, что они до конца так и не смогли поверить, что все это происходит наяву, а не в кошмарном сне.

Повозка остановилась около эшафота, и один из гвардейцев распахнул дверцу. Гюрза едва приметно кивнула ему, словно благодаря, и неспешно вышла из клетки. Гвардеец ошеломленно воззрился на нее, но быстро с собой справился. Грубо подтолкнув Лирэйн Элайн к ступеням эшафота, он спрыгнул с повозки и встал в строй.

Локи, занятый созерцанием Гюрзы, пропустил появление на эшафоте палача и герольда со свитком в руке. Только когда Лирэйн поднялась по ступеням, Огненный Лис их заметил. Гвардейцы, оцепившие эшафот по краю, приподняли клинки, словно были готовы атаковать в любой момент, но на их лицах отразилось замешательство — столь спокойно и уверенно вела себя Гюрза.

Лишенную Имени поставили на колени, и герольд зачитал приговор, где перечислялись все преступления Гюрзы. Основным было, как всегда на таких образцово-показательных казнях, — измена Родине. И приговор был, как всегда суров — отсечение головы с последующим заключением души в Темницу у Корней Земли.

Лирэйн Элайн спокойно выслушала все и ухмыльнулась. Даже ко всему привычного Локи передернуло, когда он увидел эту ее ухмылку, а про остальных и говорить нечего. Даже палач замешкался, расчехляя свой тяжеленный меч с гардой, украшенной золотым солнцем.

Лирэйн Элайн связали за спиной руки, сняли ошейник и заставили склонить голову. В последний момент Лишенная Имени вскинула взгляд на Андрея и тот, приложив руки ко рту рупором, закричал:

— Твое Имя Лирэйн Элайн! Слышишь?! Твое Имя Лирэйн Элайн! Запомни его!!!

Локи, едва заметив движение Андрея, поспешно скрутил заклинание, и голос сотника разнесся над толпой, многократно усиленный, и не понять было, откуда он идет. К тому же пришлось отвести глаза всем окружающим, чтобы они не заметили, кто кричит.

Гхатоткача вскочил на ноги и впился взглядом в толпу. Его единственный глаз под фантомом полыхал злобой. Подобное явно не входило в его планы. Но палач тем временем уже занес меч над тонкой шеей Гюрзы.

Удивленно-радостная улыбка на ее лице никак не вязалась с происходящим, и по толпе прокатился изумленный ропот.

А потом меч опустился.

— Спасибо, брат, — почти услышал Огненный Лис слова Лирэйн Элайн и впервые увидел в ее глазах что-то иное, кроме привычного холодного равнодушия. Теперь она снова стала самой собой, единым целым, заросла ставшая уже привычной саднящая рана в душе… А потом Локи не услышал, скорее, почувствовал дикий крик, когда первые языки пламени Темницы у Корней Земли впились в душу Лишенной Имени. Андрей повернулся к Локи, и в глазах сотника застыла такая боль, что становилось страшно на него смотреть. Похоже, Элайн продолжал чувствовать сестру до сих пор, и Локи поежился, прекрасно зная, что такое боль, когда огонь касается тела. Или души — разница небольшая, всего лишь в понятиях.