Граница лавы - [52]

Потом открыл дверь и увидел на пороге Ирму, ссутулившуюся, какую-то потухшую. Она держала в руке литровую бутылку чего-то крепкого из хорошей коллекции позапрошлого года – Брейн успел разглядеть на этикетке дату.

– Вот! Это очень кстати! – воскликнул он, выхватил бутылку и вернулся в номер. Он не собирался играть роль психолога или психиатра – Нарне он обещал совсем другое.

Включив яркое освещение, Брейн достал из тумбочки стакан – один из тех, которыми они с президентом Джимом наливались. Включил ТВ-бокс, в котором как раз обновился циклический ролик, потом распахнул холодильный шкаф и с удовлетворением отметил, что у него скопилась достойная коллекция всяческих пюре плюс две бутылки воды.

Выложив что-то на столике перед диваном, он уже собрался начать свой личный праздник, когда заметил в комнате все ту же ссутуленную фигуру.

– Я думал, ты ушла… – сказал Брейн, прекращая свои праздничные приготовления.

– Я… я обещала сестре… – проскрипело сутулое создание.

– Я тоже обещал твоей сестре, но ты же понимаешь, что обещать одно, а в реальности все совсем не так. И приходится делать что-то против своей воли.

– Я так не смогу… – всхлипнула Ирма.

– Тогда давай сейчас вмажем, посмотрим какую-нибудь смешную киношку и разбежимся. Как тебе такой план?

– Нормально, – кивнула она.

– Ну тогда садись на место своего… этого самого… Ай, неважно…

Брейн достал стакан президента и, поставив его перед гостьей, плеснул половину розоватого «Грейдерли амудд», который прежде видел только в каталогах, а тут – вот он, пожалуйста.

– Долей, пожалуйста, – попросила она, и Брейн, слегка удивившись, таки долил ей до своего, почти стопроцентного уровня.

– Ну давай, подружка, за что выпьем? – спросил он, осторожно поднимая стакан, чтобы не расплескать содержимое.

– Выпьем за любовь… мужчин и женщин… – выдавила она и одним глотком расправилась со всей дозой.

«Ни хрена себе, – подумал Брейн, неспешно и вдумчиво пробуя коллекционный алкоголь. – Ох, намучаюсь я с ней», – вздохнул он, опустошив стакан, и стал распаковывать пюре.

Но тут заметил, что гостья наливает себе еще.

– Эй, подруга, и мне тоже! – напомнил он, сдвигая к бутыли свой стакан и невольно вспоминая Калипсо, которая была неудержима как в сексе, так и в пьянстве. – Стой-стой! Тост давай, здесь вхолостую пить не положено! – воскликнул Брейн, замечая, что ненормальная гостья готовится проглотить вторую порцию.

Ирма была вынуждена опустить стакан и, посмотрев на Брейна, спросила:

– А какой бы тост сказал ты, зрелый мужичок в самом соку?

– Ну… как уже немолодой и мудрый человек я бы пожелал всем присутствующим здоровья и благоразумия.

– Ха! Видела я твое благоразумие, когда ты охаживал эту сучку, как какой-нибудь автомат!.. – закричала Ирма, вскакивая.

– Уймись, животное, – презрительно отозвался Брейн. – Ты здесь никто. Не можешь говорить, просто выпей и закройся.

Выдав все это, Брейн в три глотка прикончил свой алкоголь, сожалея, что за пеленой эмоционального восприятия не смог оценить всего букета дорогого напитка.

46

Неожиданно Ирма зарыдала. Она рыдала, сотрясаясь всем телом, и в первый момент Брейн не знал, что делать.

Он знал, что делать, когда враг неожиданно зашел с тыла; знал, что делать, когда напарника снесло пулей крупного калибра; знал, что делать, когда ему связывали руки и настаивали на получении секретной информации, поднося к лицу газовую горелку.

Всему этому его учили в академии, и почти все эти знания ему впоследствии пригодились, а некоторые экзамены и в жизни он сдавал на отлично, однако в этот раз Брейн растерялся.

Она рыдала, обхватив спинку стула, и он видел слезы, катившиеся по ее рукам, словно крупный жемчуг.

Брейн перетащил ее к себе на колени и обнял.

Он не знал, что именно так мучило бедняжку, но примерно представлял себе ее проблемы. По крайней мере, ему хотелось думать, что он понимает, поскольку неопределенность была его самым главным врагом.

– Иди, ляг на кровать, а я еще посмотрю ТВ, – сказал он.

– Нет, я хочу быть с тобой, – возразила она и еще крепче обвила его шею, не переставая плакать.

А по ТВ-боксу, как назло, пошла самая интересная передача, которую Брейн не видел прежде.

– Ну, хорошо, солнышко, расскажи мне, как сложилась твоя жизнь, почему тебе перестали нравиться мужчины, – задал тему Брейн, полагая, что за то время, пока эта ненормальная будет разряжать свою печаль, он успеет посмотреть понравившуюся ему развлекательную программу.

Когда шоу закончилось, он обнаружил, что Ирма спит, и как можно осторожнее перенес ее на кровать, затем, налив себе еще порцию крепкого, неспешно ее выпил, слушая выпуск политических новостей, которые в качестве пропаганды запускал местному населению президент Джим.

Допить бутылку не получилось, да Брейн на это и не рассчитывал. Посмаковав сложный букет дорогого напитка, он убрал остатки в холодильный шкаф, почистил зубы, умылся и лег спать, немного сдвинув заснувшую Ирму к противоположному краю кровати.

Уснул он быстро, увидел несколько коротких снов, однако один потом вернулся и был весьма специфичным и настолько явным, что Брейн проснулся.

Проснулся и, сразу оценив ситуацию, сказал: