Граница дозволенного - [21]

— Можем завтра туда прогуляться.

Ну уж нет. Большая лощина зарезервирована за Эсекьелем.

— Я лучше одна.

Какое-то время мы идем молча. Беспокойный взгляд Бернардо не вяжется с его напускной безмятежностью.

— Ты развелся… — наконец говорю я.

— Да, полгода назад. Стало легче, — добавляет он после секундной заминки.

— А Марта?

— Живет с банкиром.

— Так быстро?

— Они начали встречаться еще до развода. Ее кобель два месяца жил в доме до моего отъезда… Был бы это просто дом, плевать, но это мой проект, и я дорожу им как никаким другим. Марта и слышать не хотела о том, чтобы перебраться с детьми на квартиру. За этот дом мы дрались насмерть… Деньги — пожалуйста, пусть забирает, хотя куда ей столько, она зарабатывает гораздо больше меня. Но дом принадлежит мне — и точка, неужели ей невдомек?

— Черт с ним с домом, лучше бы ты о детях подумал. Как это все на них отразится?

— Старший рассказал мне про любовника Марты, еще когда она сама все упорно отрицала. Я просил ее, чтобы она вела себя осторожнее, чтобы подумала о детях. Но она меня не слушала. Сказала, детям придется привыкать к новой жизни.

— С чего это она вдруг так?

— Месть.

Одним-единственным словом Бернардо скидывает меня с вершины, на которую меня возносило отсутствие детей и денежных проблем, и окунает в свои переживания.

— Она знала?

— С самого начала.

— Ты ей рассказал?

— Нет. — Выражение его лица неуловимо меняется, теперь оно отражает обиду, но меня это не трогает. Весь арсенал ужимок — его тайное оружие — мне прекрасно знаком. При любом неожиданном повороте беседы, когда вкус, эрудиция, проницательность или искренность Бернардо оказываются под сомнением, он прибегает к своему сомнительному таланту, чтобы выбить у собеседника почву из-под ног и вновь оказаться в седле. Однако сейчас он лишь заставляет меня ощетиниться.

— Если она смирилась с моим существованием тогда, зачем ей мстить сейчас?

— Она говорит, что завела роман с банкиром, потому что я разлюбил ее, променяв на тебя.

— А как же ее хваленая независимость? — Возмущение полыхает у меня в груди под стать рдеющим на закатном солнце холмам. — Отличный способ переложить вину на другого. Ты ведь не настолько наивен, чтобы поверить? Она закрутила роман с банкиром, потому что захотела. — Я злюсь, не желая принимать роль главной виновницы. Не я разрушила их семью, все началось до меня, я была лишь следствием. — Ты не из-за меня ее разлюбил. Ты хотел ее разлюбить, она наверняка хотела того же. Вы оба запутались в сетях супружеской измены и искали предлог, чтобы освободиться от брака. И нашли. Идеальный, кстати, предлог.

Бернардо с улыбкой кладет мне руку на плечо.

— Ты же знаешь, как у меня плохо с причинно-следственными связями. Марте так удобнее, она выходит чистенькой и перед людьми, и перед детьми: «Муж мне изменил, и я его бросила». — Он энергично машет рукой. — Мне без разницы, пусть говорит что хочет. Мы с ней чужие — она всегда была мне чужой, только теперь можно не мучить себя совместной жизнью с ней.

— Ты женился на чужой тебе женщине?

— Когда мы познакомились, я был в некотором раздрае. Она меня пригрела, легла со мной в постель, а потом прибрала к рукам.

— Тогда что с вами такое происходит? — Я оборачиваюсь к нему, изумляясь все больше. — Вы вините в своих поступках кого угодно, кроме себя. Только не говори, что для тебя ее измена стала неожиданностью, будешь выглядеть идиотом.

— Пусть идиотом, но так и было.

— Бедняга.

На этот раз, как ни странно, обходится без оскорбленной гримасы. Вместо нее возникает печальная всепрощающая улыбка, будто Бернардо нравится, когда его жалеют.

Почти у самого дома, заметив, что мой гость все-таки мерзнет, я предлагаю ему выпить горячего чаю и переодеться. В гардеробной остались кое-какие вещи Эсекьеля.

— Наденешь его свитер, ничего?

— Ничего. — Бернардо поджимает губы.

Я открываю двери шкафа, в который не заглядывала с самого приезда, и меня окутывает запах Эсекьеля. Он по-прежнему здесь. Схватив свитер без высокой горловины, я поспешно захлопываю дверцы и отхожу. Бернардо с покорным видом утепляется. Я думала, он приехал с прицелом на секс, но тогда он бы прямо сейчас начал приставать, а раз надел свитер, значит, точно не хочет оставаться со мной полуголым один на один.

Мы садимся пить чай. Что мне ему рассказать? О своей жизни после нашего расставания? Про Соединенные Штаты? Признаться, что встречаюсь с Роке (больше года, а не пару месяцев, как я соврала сестре)? Бернардо снова интересуется моими делами, но мне особенно нечего ему поведать, тем более что расходились мы с Эсекьелем мирно. Упоминаю про приезд сестры и про убежденность моих близких и дальних родственников в том, что именно из-за него, Бернардо, я развелась.

— А это не так?

— Ни в коем случае. Мы об этом уже говорили в саду.

Он кажется искренне разочарованным.

— Однажды в мотеле ты, раззадорившись, начала фантазировать про нашу совместную жизнь — домечталась до того, что мы бы смотрели твои любимые передачи, у тебя была бы собственная мастерская, мы спали бы обнявшись до самого утра… А сейчас тебе проще делать вид, будто ты развелась из-за бытовых проблем, а не любовной интриги?