Грани жизни - [2]

Вспоминая сегодняшний разговор за обедом с одним из заводских стариков, Степан Ильич развернул было газету. Вдруг что-то нежно щекотнуло его лоб и упало на грудь — распустившийся всеми своими крохотными чашечками бело-золотистый полузонтик липы!.. Степан Ильич улыбнулся, положил его на ладонь и вдохнул медвяный аромат — липа, липовый чай, липовый мед!

Память, будто обрадовавшись, опять накидала перед ним целый ворох каких-то беглых воспоминаний…

В начале пятидесятых годов собралась в редакции заводской многотиражки комиссия по озеленению заводской территории. Были рассмотрены разные планы и предложения, которые тут же оспорил самый молодой из членов комиссии, Петя, сын его покойного друга, Николаши Мельникова. Пете тогда еще и восемнадцати не исполнилось. После окончания десятилетки он проходил практику ученичества на заводе. Однако на комиссии выступал настолько практично и остроумно, что все согласились с его деловыми предложениями.

Рабочему человеку в обеденный перерыв весной и летом нужна прежде всего тень, надежная тень от хорошего дерева, чтобы посидеть, отдохнуть, почитать, когда в тени свежим ветерком обдувает. Какие же деревья посадить? Пожалуйста!.. — Чудесное, доброе дерево — липа. Уже весна прошла, уже лето в разгаре, и многие деревья даже начинают потихоньку желтеть и осыпаться. А липа, цветущая в июле, вся покрыта своими бело-золотыми сережками и стоит, милая и нарядная, как невеста. Хорошим соседом липы, как далее убеждал Петя, будет клен. К осени его широкие, лапчатые листья будут пламенеть, как красные звезды. Так своим неторопливым молодым баском расписал он картину будущей озелененной заводской аллеи. В тот весенний вечер всем захотелось, чтобы скорее появилась эта аллея. И вот она!.. Всего пять-шесть лет прошло, а кроны деревьев, привезенных из подмосковных лесов, уже сомкнулись; небо, близкое и родное, голубеет сквозь зеленые узоры — сердцевидные листья липы и остроуглые, лапчатые — клена. Узорная и уже достаточно широкая тень охватывает тебя всего вместе с кованым диваном, который прочно вонзил в землю свои львиные лапы. Да, хорош здесь отдых, и кто не знает, что главным закоперщиком всего был Петя Мельников! Кто ни придет на завод, обязательно похвалит главную аллею, а каждый местный человек при этом непременно с благодарностью упомянет о Пете.

Читая газету, Степан Ильич и сейчас помнил о Пете Мельникове: его медлительный молодой басок, то приближаясь, то отдаляясь, слышался где-то поблизости. Прохаживаясь по боковой аллейке, что тянулась от входа в конструкторскую, Петя вполголоса разговаривал с кем-то.

«Ну, ясно… с закадычным дружком своим наш секретарь комсомола что-то обсуждает», — с улыбкой подумал Степан Ильич, услышав мягкий тенорок Гриши Линева, одного из лучших слесарей механического цеха.

— Что-то сложно получается… и как-то необычно, — сомневающимся тоном говорил, Гриша.

— Сложность эта, уверяю тебя, кажущаяся, — возразил Петя упрямо. — А если взглянуть на это с точки зрения нашей современности…

«О чем они спорят?», — подумал Степан Ильич и вдруг сразу увидел обоих на повороте.

Гриша, широкоплечий, выше среднего роста юноша спортсменской выправки, выйдя на главную аллею, приостановился. Потирая загорелой рукой круглую остриженную голову, похожую на коричневый плюшевый шар, Гриша произнес:

— И все-таки почему именно мы должны заниматься этим очень ответственным делом?

— Потому что именно мы об этой проблеме задумались.

— Н-ну, все-таки, Петька, как-то необычно… а то и рискованно.

— Да неужели? — иронически усмехнулся Петя. — Не остановить ли нам сейчас кого-нибудь вот здесь же, на главной аллее? Мы, знаете ли, кое-что надумали, но… боимся рисковать… гм… так не примете ли вы наш замысел?..

— Ну, уж только не это!.. — сердито фыркнул Гриша. — Еще поговорим, ладно.

Гриша пошел к себе в механический цех, а Петя с той же загадочной улыбкой посмотрел ему вслед. Удивительно, думалось Степану Ильичу, до чего он походил на отца: будто оживший Николаша Мельников! Медленно, так же, как отец, слегка запинаясь от раздумья, шагал он по асфальту. Такая же, что у отца в молодости, тонкая высокая фигура и худощавое лицо хрупкого овала, те же густые темно-русые брови, будто отяжеляющие собой чистый покатый лоб, та же манера сжимать губы. Только взгляд его серых с синевой глаз более смелый, пристальный, чем у отца. Николаша в молодости был поначалу робковат и нескладен. Не было у него к тому же высшего образования, как у сына, не было и раннего опыта с юных лет включиться в жизнь большого, хорошо оснащенного завода.

Шагая навстречу Соснину, Петя Мельников еще раз смешно запнулся и, подняв голову, увидел Степана Ильича, ласково улыбнулся ему, как привык с детства.

— О чем-то это ты с Гришей спорил? — спросил Степан Ильич. — Мне даже интересно стало.

— Да… действительно, вопрос очень интересный, — с серьезной улыбкой сказал Петя.

Он с минуту посмотрел вверх на цветущие ветки липы.

— Вам, Степан Ильич, конечно, все скоро будет известно, а сейчас разрешите вас спросить: когда у нас на заводе начнется конструирование нашей первой автоматической линии?