Грани судьбы - [64]

Брат Брабец докладывал, что наёмник Меро подозрений не вызывает. Ну, Брабец — известный законник, дай ему волю, так застенки опустеют. Надо вызвать наёмника в замок и хорошенько допросить самому. А ещё лучше — допросить с пристрастием. И ящерицу нужно с пристрастием допросить. Мало ли, что по человечески не разговаривает. Раз понимает, значит, да или нет изобразить в состоянии, а большего от неё и не требуется. Но это — немного позже. А пока нужно дожать проклятого дикарёнка.

— Ты назовёшь всех. Мы умеем развязывать языки. Брат Бодак, покажи ему, что у нас есть для особо неразговорчивых.

Палач, давно уже убравший иглу в недра короба, оживился и вытащил здоровые железные щипцы.

— Видишь, какие клещи?

Умом Серёжка понимал, что это уже запредельно страшно. Но, как ни странно, ужаса не испытывал. Ещё какую-то пару минут назад он весь трепетал, а сейчас мальчишкой овладело холодное безразличие. Словно на лавке перед инквизиторами сидел кто-то другой, а он, Серёжка Яшкин, наблюдал за происходящим со стороны и отпускал ехидные реплики.

Наверное, в своё время мальчишка сказал Вену правду: он мог быть либо смелым, либо осторожным, но не тем и другим одновременно. И сейчас, когда так и не сумевшая помочь маска испуганного малыша оказалась окончательно не нужна, Серёжка не просто стал собой. Запрятанная в дальний угол гордость вырвалась на свободу и теперь брала реванш за то, что ей так долго пришлось молчать. Конечно, это было не умно, но умное поведение ему уже не помогло. Будет хуже? Не жалко. Жалеть стоит о том, что не будет лучше.

В общем, Серёжка сам толком не понял, как получилось, что он пренахально улыбнулся и ехидным голосом поинтересовался, не собираются ли инквизиторы зарабатывать себе на жизнь колкой орехов.

Лысый Бодак тупо уставился на мальчишку и заморгал, словно глуповатый великан из сказки, на голову которому упал кирпич. Стражник с факелом хрюкнул, поперхнулся и побагровел от безуспешно сдерживаемого смеха. И только Сучапарек выдержал удар, хотя, судя по тому, как гневно раздувались ноздри, шутка достала и его. Ответить в том же духе инквизитор то ли не сумел, то ли не захотел. Сбился на привычные угрозы:

— Эти клещи для тебя, а не для орехов.

— Ну, этот орех вам не по зубам.

— Эти клещи гнут железо.

— Железо-то можно, оно гнётся…

И Серёжка выразительно пожал плечами, дескать, извините, но я вам не железо.

Отец Сучапарек, наконец, осознал, что в этой перепалке выглядел просто глупо. Что бы там ни было, но язык у дикарёнка был подвешен очень здорово. Да и вообще мерзавец оказался крепче, чем думалось на первый взгляд. Только что Верховный Инквизитор Толы был уверен, что мальчишка уже сломлен и вот-вот начнёт всё рассказывать, но тот сумел собраться с силами и сейчас явно не выглядел побеждённым. Теперь уже самому Сучапареку следовало прикладывать усилия, чтобы не потерпеть поражение в поединке характеров. Конечно, в любом случае сила за Инквизицией, и казнить наглеца никто не помешает, но отправить его на смерть несломленного означает проиграть.

Сама возможность такого исхода казалось кощунственной. Какой-то сопляк мальчишка и благословлённый богами Орден Инквизиции. Разве можно сравнивать силы?

Но сейчас вся мощь Ордена воплощал он, Верховный Инквизитор Толы, и от него требовались не прописные общеизвестные истины, а конкретные решения и действия. Как поступить? Немедленно отправить дикарёнка в камеру пыток и заставить проглотить свои смешливые выступления вместе с кровью? Нет, гнев — плохой советчик. Брат Бодак в сметённых чувствах, вон как лысина красными пятнами пошла. Перетянет какую-нибудь верёвку, малыш и подохнет прямо на "скамье правды". А оживлять умерших в Толе некому. Или, того хуже, не помрёт, но ума лишится. Тут уж не только позор, но и должности Верховного Инквизитора можно лишиться: Капитул ошибок не прощает. На то и регламент допросный разработан, чтобы восставшие на богов-покровителей ещё на этом свете получали мук полной мерой, а не ускользали от возмездия, скрываясь в сумерках меркнущего разума.

Правда, про таких малышей, как Шустрёнок, в регламенте, вроде, ничего сказано не было. Видимо, ещё не случалось в практике Ордена, чтобы исход дела зависел от того, заговорит или нет малый ребёнок. Похоже, совсем плохи дела поганых изонистов, если заставляют рисковать жизнью и идти на муки детей. Значит, только несмышлёныши им и верят. Но и инквизиторам трудность — попробуй, определи меру боли, которую можно причинить малышу. Осторожность нужна, взвешенность. А ещё лучше в большей степени терзать разум, нежели тело. Не вышло с ходу — не беда. Спешить некуда. Да-да время сейчас надёжный союзник отца Сучапарека. Пусть мальчишка сам изводит себя страхами и ожиданием пыток. Это сейчас, в горячке спора, он такой отважный. Посмотрим, каков он будет завтра, на остывшую голову.

— Что ж, мы посмотрим, насколько ты окажешься крепче железа. Не сейчас, позже. Брат Бодак приготовит всё необходимое, и завтра после полудня ты отведаешь плётки. Пока — только плётки. Я надеюсь, что ты поймёшь, что запираться бессмысленно.

Верховный инквизитор резко развернулся на пятках.