Грани судьбы - [137]

— Однако же, Инквизиция именно этим и занимается. И довольно успешно, — не преминул вставить своё слово вечный спорщик Женька.

Мирон отрицательно покачал головой.

— Инквизиция — плотина. Прогресс — поток. Да, таких плотин в истории нашего мира не было, поэтому и кажется, что прогресс остановился. Покажи человеку из Киевской Руси Днепрогэс — представляешь, как он впечатлится? Пороги исчезли, Днепр разлился — конца-края не видать.

— Редкая птица долетит до середины Днепра, — с иронией процитировал Гоголя подросток. Как известно, во времена создателя "Мёртвых Душ" никаких гидроэлектростанций на Днепре не было даже в проекте. Другое дело, что и преувеличил писатель изрядно: наверняка самая заурядная ворона способна из Троэщины перебраться в Оболонь.

Мирон кивнул, признавая правоту классика, и хотел продолжить объяснение, но не тут-то было.

— Пингвин — точно не долетит, — рот у Серёжке был набит печёной рыбой пополам с репой, поэтому говорил мальчишка очень неразборчиво. — Значит он — птица не редкая.

— Чучело, ты пингвина-то хоть раз вживую видел? — рассердился Женька, попутно удивляясь, что в морритском языке оказалось нужное слово. Значит, и на этой Грани где-то птички прижились.

— Два раза, — мальчишка ничуть не обиделся. Он проглотил еду и пустился в объяснение, помахивая зажатым в руке прутом с насаженным на него кусочком рыбы: — В кишинёвском зоопарке и в московском. Они забавные такие. Зимой с горки на пузе катаются.

— Я бы дорого дал, чтобы посмотреть на это вблизи, — горестно вздохнул Дак.

— Не удавалось? — сочувственно спросил Наромарт.

— Ни разу. Пингвины чуют нас издалека, принимают за хищников и тут же разбегаются и прячутся. Когда я был маленьким хетчлингом, то пытался подкрадываться, маскируясь за скалами, но тщетно. А сейчас, — морду дракона исказила гримаса, обозначавшая улыбку, — сейчас и не спрячешься никуда.

— Даже у драконов есть свои недостатки, — серьёзным до издевательства голосом подвела итог Анна-Селена.

— И немало, — согласился Дак. — Но мне бы хотелось услышать окончание той истории, которую начал рассказывать Мирон. Насколько я понимаю, речь шла о какой-то реке и о плотине.

Нижниченко кивнул.

— Об очень большой реке, наподобии Валаги.

Дракон выгнул шею, морда разительно изменилась, рога, можно сказать, встали дыбом. Такая мимика означала крайнее удивление.

— Люди могут перегородить такую реку? — он особо выделил голосом слово "такую".

— Изучая науки и совершенствуя технику, люди способны очень на многое.

— Однако, подобная плотина по сравнению с теми, которые они строят сейчас и строили до Катастрофы…

— Соотносится примерно так же, как и попытки остановить прогресс в нашем мире и Инквизиция. Но суть остаётся неизменной: у каждой плотины либо есть водосброс, либо вода её обтечёт или перехлестнёт. Запретные знания рано или поздно станут всеобщим достоянием.

— Хотел бы я иметь такую уверенность. Боюсь, всё случится иначе.

— Что ж, надеюсь, что у тебя будет возможность вспомнить о сегодняшнем разговоре, когда нас рассудит время.

— Я о нём никогда не забуду, — заверил дракон.

Они ещё долго разговаривали о самых разных вещах.

Звезды медленно плыли по ясному чёрному небу, спрятался за горные отроги нарастающий Умбриэль, взошла бледно-голубая, словно маленькая льдинка Иво. Ветер шумел в кронах недалёкой сосновой рощи. Где-то рядом стрекотали совсем земные кузнечики, а где-то вдали перекликались порой совершенно незнакомые птицы. Потрескивали в костре прогоравшие сучья.

Словно нарочно кто-то пытался опутать странников путами уюта и комфорта, убедить отказаться от дальнейшего путешествия. Маленький дом в горах, спокойная размеренная жизнь среди друзей, возможность заниматься любимым делом — чем не счастливый конец для опасного приключения? Но всё-таки каждый из них выбрал иную судьбу. И когда Сашка сказал: "Пора собираться", никто не стал с сожалением задерживаться у костра, ну, разве самую малость.

Лишь Серёжка попросил:

— Я хочу Дака спросить наедине. Вы идите, я догоню.

— Мы во дворе тебя подождём, — пообещал Сашка, прочувствовав умоляющий взгляд мальчишки. — Вещи твои я возьму.

— Спасибо, — горячо поблагодарил Серёжка.

А когда спутники отошли подальше, он горячо зашептал в ухо дракону:

— Дак, Сашка — бессмертный. Его убить нельзя, совсем. И от старости он не умрёт, всегда таким же останется. Понимаешь?

— Удивительно, но случаются чудеса и побольше, — отреагировал Дак.

Мальчишка досадливо рубанул воздух левой рукой.

— Да нет. Я сказал, что он счастливый, а он рассердился. Почему? Ведь никогда не умирать — это же счастье. Верно?

— Нет, Шустрёнок, счастье — это другое. Совсем другое. А то, что ты сказал — больше похоже на проклятье. Можно понять, почему он рассердился.

Серёжка огорчённо моргнул. Вот так: всем понятно, а ему — нет. Неужели он такой глупый? Словно прочитав его мысли, Дак пояснил:

— Ты вовсе не глупый, Шустрёнок. Ты просто очень мало прожил на свете, а чтобы понимать, мало быть умным или много видеть. Нужно ещё осознавать, а осознание требует времени. Даже от человека. Поэтому не переживай: всему своё время.

— А мне нужно — сейчас понять, — упрямо ответил Серёжка.