Грани сна - [20]

Историк по имени Абдулла Джавдат дополнил картину, сообщив, что как раз в те дни в Петрограде проходил общероссийский мусульманский съезд. Муллы заявили о поддержке демократии, обратились к единоверцам с воззванием, и «Дикая дивизия» тоже прекратила наступление. Корнилов остался без армии, и вскоре был арестован.

– Не понимаю, как это помогло большевикам, – удивилась мисс Пэм.

– А вот как, – сказал ещё один секретный сотрудник, а именно Историк Второй. – Большевики единственные выставили против мятежников людей с оружием, свою Красную гвардию. И за три дня в эту гвардию и в их большевистскую партию записалось пятнадцать тысяч рабочих Петрограда. На этом красные подняли свой авторитет. Если раньше об их маленькой партии вообще мало кто знал, то теперь она выросла в два раза и получила большинство в Советах.

– Этого, конечно, наши коллеги из параллельной реальности не могли предвидеть, – сказал Историк Первый.

Один из участников совещания брякнул: «В общем, большевики оказались лучше всех», и вызвал бурю негодования. Кто-то закричал, что этот участник – сам коммунист, и не настучать ли ему по лысине. Директор Биркетт схватил бронзовый колокольчик и позвенел им, чтобы призвать участников к порядку. Когда все умолкли, он сказал, что надо соблюдать регламент, а не кричать с мест.

– Может быть, свободное обсуждение – это не так плохо? – спросила мисс Пэм. – У вас довольно интересно, хоть и шумно.

Биркетт пожал плечами, но спорить с начальством не стал.

– Да! – ухмыльнулся Хакет. Он был важной персоной: собрались-то из-за него, и потому мог наплевать на любой регламент. – В прежние времена, при бывшем директоре докторе Глостере, так и было. Свободное обсуждение. А сейчас, perbacco[15], какой-то либерально-монастырский орден. Я люблю армейский порядок, но ведь здесь не армия.

А когда все окончательно успокоились, он обратил внимание на то, что в его «прошлой жизни» помощником премьера была отнюдь не мисс Дебора, а некий Джон Макинтош, однокурсник технического администратора их лаборатории Сэма Бронсона. И как представитель премьера, сэр Джон одобрил акцию против генерала Корнилова.

Разумеется, этого Макинтоша никто не знал, кроме Сэма, который от Джона мгновенно открестился, заявив, что мисс Дебора в роли помощника премьера нравится ему больше, чем мог бы понравиться Макинтош.

– Джон хороший парень, – сообщил он, – только вряд ли бы он смог справиться со столь сложной работой, какую ведёт мисс Дебора. Максимум, на что его хватило – это писать пустые статейки для «Таймс». Вы все, наверное, их читали.

– Нет, – отказалась мисс Пэм. – Я вашего Макинтоша не читала, и не буду. Тот, кого мистер Хакет назвал бывшим директором – как его? доктор Глостер? – допустил вопиющую некомпетентность, организовав вредную акцию против Корнилова. Генерал, конечно, мог превратиться в диктатора, но это был бы наш диктатор. А ваш приятель Макинтош, способный только статейки пописывать, потворствовал вредной акции. Спросить бы с обоих, да закона такого нет. И где он, этот Глостер?

– Поиски показали, что в Англии есть трое учёных по фамилии Глостер, подходящие по возрасту, но ни один из них никогда не рассматривался как кандидат на должность директора лаборатории РР, – дал справку Биркетт. – Фотографии их были показаны полковнику Хакету, который не опознал никого их них.

– Точно, какие-то посторонние олухи, – подтвердил Хакет. – Видать, наш прежний директор в вашем мире не родился. Или занялся коммерцией, что, по сути, то же самое.

Перешли к обсуждению исчезновения других, кроме Глостера, персон.

Запросы об о. Мелехции – представителе неизвестно какой религии, направили во все имеющиеся в Англии церкви и монастыри. Ответы получили пока не от всех, но те, кто отозвался, такого не знают. Поиск в светских источниках невозможен, поскольку полковник Хакет не смог назвать подлинных имени и фамилии Мелехция.

Элистера Маккензи на сайтах колледжа Оксфорд-Брукс не нашли: человек с таким именем этого учебного заведения не оканчивал, никогда там не учился и даже туда не поступал. Не знают его и ни в одном другом колледже Англии или Шотландии.

Не смогли найти также изобретательного лорда крейзи-Джека: в семье Чемберленов в интересующий период рождались только девочки, и весь род вот-вот исчезнет навсегда.

– А знаете, что люди не только исчезали, но иногда и появлялись? – поинтересовался Хакет. – Например, директор Биркетт. Я сам был на его похоронах, а потом он вдруг оказался жив. Или профессор Гуц: в моём прежнем мире его убили сразу после первого удачного опыта с темпоральным колодцем. Я его, правда, не хоронил, потому что в то время ещё командовал ротой в Белфасте, но что он умер, все знали. Доктор Глостер, тот, который не родился, надеялся убедить полицию, что Гуца убили пришельцы из будущего. Тогда полицейские решили упрятать доктора в сумасшедший дом, и он успокоился. Теперь мистер Гуц жив, зато его портрет со стены исчез, – и в подтверждение своих слов Хакет указал пальцем на стену. Там действительно не было портрета учёного!

– Я, – сказал профессор Гуц, – удивляюсь не тому, что меня убили в предыдущей реальности, а тому, что я там вообще был. Моё рождение и там, и тут – невозможное событие! Вот, смотрите. В нашей истории Британия, совместно с американцами и русскими, воевала против Германии, которую и победили в мае 1945 года. А мой дед был немцем! Он жил в Берлине, играл на скрипке в оркестре при Рейхканцелярии, и призвали его в самом конце войны, когда немцам было уже не до оркестров. И он под Кёнигсбергом попал в плен к русским. Когда вернулся в Берлин, познакомился с моей бабкой, сотрудницей комендатуры английского сектора. Позже они переехали в Англию.