Грань времени - [61]

Как только мы выезжаем на главную дорогу, я говорю:

– Тилсон двольно… интересный.

Трей смеется.

– Да, можно и так сказать. Кто-то должен был предупредить его о том, где проходит его вечеринка по случаю выхода на пенсию. Даже я знал о его взглядах в отношении киристов из папиных рассказов. Как только я представился, он сказал мне передать отцу и деду, чтобы они были благодарны за то, что стали учениками Брайар Хилл задолго до того, как эта школа стала очередным инструментом пропаганды для кучки паразитов в лотосах.

Я смеюсь.

– Он правда так сказал?

– Да. Один из учителей, переходящих в Брайар Хилл из Кэррингтон, стоял совсем рядом в этот момент, и ты бы видела лицо директора Деннинг. Она буквально побагровела. Так, а что с той… полубогиней, о которой он говорил?

– Помнишь Пруденс? Та тетя, о которой я говорила, что работает с Солом? Хотя я никогда раньше не слышала, чтобы ее называли полубогиней, – я немного колеблюсь, но все же продолжаю: – Ты видел картину в их гостиной?

– Какую из них?

Я содрогаюсь.

– Если ты спрашиваешь какую, то ты ее не видел. Скажем так, ее можно было бы назвать скорее «Мать Пруденс», нежели «Сестра Пруденс». Я подумала, что ты, должно быть, заметил ее, ведь ты рассказал миссис Мейер о какой-то передаче на «Диснее», когда она пыталась вспомнить, где видела мое лицо.

Кажется, он удивлен.

– Нет, я просто ненавижу, когда люди тратят мое время, пытаясь понять, на кого я похож, а потом решают, что на какого-нибудь кузена Эда, когда он еще был в моем возрасте, или что-то подобное. И ты правда похожа на одну из тех девушек с канала «Дисней». Я не помню названия шоу, но она была симпатичной, невысокой и с длинными темными волосами.

– Ну, к сожалению, я гораздо больше похожа на Пруденс. – Я решаю погуглить ее фотографии, когда вернусь домой, чтобы впредь быть готовой к подобным произведениям искусства. Не хочу быть застигнутой врасплох где-нибудь в центре Вашингтона, наткнувшись на уличного торговца, навязывающего статуи Мадонны Пруденс наряду с картинами Элвиса.

– Кто была та девушка, с которой ты разговаривала?

– Шарлейн Синглтон. Она была моей лучшей подругой до того, как киристы, скажем так, обрели власть. В то время ее брат Джозеф встречался с киристкой, но ее родители были не восторге от этого. А после сдвига случилось так, что Джозеф уже женат, а родители Шарлейн стали членами церкви задолго до ее рождения. Ты уже встречал Шарлейн в другой линии. И Еву тоже.

– Я так понимаю, вас с Евой что-то связывает?

– Можно и так сказать. Я ударила ее стулом по голове. И, кажется, пнула ее собаку.

Уголки его губ приподнимаются в улыбке.

– Полагаю, они это заслужили?

– Ева собиралась передать нас службе безопасности храма. Очевидно, я ударила ее недостаточно сильно, потому что она успела выпустить собак прежде, чем мы смогли выбраться оттуда. И да, собачка определенно напросилась. – Я приподнимаю подол своего платья примерно сантиметров на пять. Трей отрывается от дороги, чтобы рассмотреть две тонких розовых полосы на моем бедре, оставшиеся от укуса.

– У-ух… – Выражение его лица немного меняется, будто он думает о чем-то, что ему не особенно хочется вспоминать. Но он не вспомнит тот случай в храме, потому что это просто невозможно.

– Все могло быть гораздо хуже, поверь мне.

– Еще как верю, – говорит он.

Я не очень понимаю, что он имеет в виду, поэтому просто наблюдаю из окна, как большие поместья сменяются более мелкими участками, а затем, после того как мы пересекаем кольцевую дорогу, на череду торговых центров и многоквартирных домов. На заднем плане – серое небо, сквозь которое проглядывает несколько островков оранжево-фиолетовых сумерек.

Трей включает какую-то песню, кажется, это группа The Shins, и мы некоторое время едем молча. Но это не приятная тишина, а скорее тишина типа я-понятия-не-имею-что-сказать-дальше, и это печально.

Очевидно, Трей чувствует то же самое, потому что спустя несколько минут он выпаливает:

– Боже, Кейт. Что ты собираешься провернуть? Ты хоть представляешь, какой силой обладают эти люди? Даже наш президент – кирист! А Тилсон – старик в инвалидном кресле, и все уверены, что он просто сварливый старый козел, который только и думает о том, как бы прогнать к чертовой матери детей со своей лужайки. А ты говоришь, что хочешь свергнуть их. Неужели ты думаешь, что они будут просто сидеть и ждать?

Я ошеломлена всплеском его эмоций, и только через мгновение нахожу в себе силы ответить:

– Нет, Трей. Я не говорю о том, что хочу свергнуть их, по крайней мере, никому, кроме тебя. Единственное, что я сказала Тилсону, так это то, что я не в восторге от киристов, и это вполне похоже на простую попытку не расстраивать еще больше и без того рассерженного старика. Ты сказал то же самое. И если бы я знала, что это был дом Евы, долбаной Конвелл, я бы ни за что не согласилась пойти.

Он еще сильнее хмурится, но ничего не говорит. Спустя минуту я вспоминаю, что хотела спросить у него кое-что еще.

– Ты говорил, что у твоего отца есть вопросы ко мне. Как много ты ему рассказал?

Он бросает на меня недоверчивый взгляд.

– Эм… всё. То есть я не дал ему посмотреть те видео, в которых я записал нас двоих в другой линии. Они… личные. Только между нами. Но то, которое я снял сам для себя… да, он видел его. Я не знаю, показывал ли он его маме или нет, но заметил, что она начала беспокоиться обо мне, и я не думаю, что это просто потому, что я сменил школу. Я делаю это каждые два года, начиная с детского сада.