Грань - [26]
Гораздо больше меня взволновало состояние Алисы. Что стряслось такого, что броня моей железной леди дала трещину? Неужели беспокойство о здоровье дочери смогло превратить непробиваемый танк в слезливую истеричку? И как же я, дуралей, умудрился пропустить тот великий момент, когда Варька разбудила в ней живого, чувствующего человека? Что за ключик подобрала наша кроха, который не удалось подобрать мне за все годы совместного житья с Алисой? Нет, положительно, мы с ней родили необычное существо: маленькое чудо, сестренку солнышка…
На работе я первым делом зашел к Геннадию Скуну, дабы подготовить морально к предстоящей процедуре. Мы поговорили о Лоре, о том, какая это замечательная и добрая девушка. Я передал ее слова о вынужденном отъезде и уверения в дочерней любви. Скун сухо поблагодарил. Видно было, что он напряжен и пытается скрыть это.
Чтобы не длить его мучений, я не стал особо разглагольствовать. Проводил в аппаратную, проследил, как усыпляют и подключают недвижное тело к 'Мадонне', блещущей стеклом и никелем, и вошел к себе.
Весь мой азарт куда-то улетучился. Возможно, то было следствием телефонного разговора с Алисой и пережитым шоком. Мне не хотелось никаких открытий, никаких захватывающих путешествий в человеческие глубины.
Я слышал, но не слушал болтовню Любочки, смазывавшей мне виски и лоб гелем и подсоединявшей к 'Мадонне'. Где-то капала вода из плохо закрытого крана, и этот звук раздражал, как и зудение медсестры.
— …надеюсь, вы не забыли!
— Не забыл — о чем? — Голосок был так пронзителен и настойчив, что пришлось откликнуться.
— Ну, как же? О машинной 'очистке'. Вот, я специально кладу вашу левую руку, указательный пальчик рядом с нужной кнопочкой. Нельзя так рисковать, да и начальство сердить не стоит…
Дура. Но объяснять ей степень ее глупости — равно как идиотизма инструкции, предписывающей становиться потихоньку машиной, — пустая трата времени.
Я начал отсчет.
80, 79, 78… Мой череп становится свободным и полым… таким огромным, что в него помещается вся эта комната…
…64, 63, 62… Да что там комната — целый город со всеми его руинами и помойками… весь наш несчастный, затравленный мир поместился в меня, и еще осталось свободное место…
…50, 49, 48… При этом сам я сужаюсь — до размеров булавочной головки, до паутинной нити… становлюсь тенью тени, что может неслышно проникнуть куда угодно… в чужую душу, в чужую суть…
…37, 36, 35… Как можно быть одновременно огромным, словно вселенная, и крохотным, способным проникнуть в тайное тайных и все почувствовать и понять?… Ноль мыслей, чистота и пустота…
…26, 25, 24… Начали! Ничего-ничего, потерпи, родной, это все для дела…
… 18, 17, 16… Слияние, срастание… я 'ведущий' — он 'ведомый', но мы одно целое… Я есть он…
…2, 1, 0. Вошел!
'Заслон' — это не просто неприятно, как сказал Тимур. Это отвратительно. Не больно, но на грани боли, как при глотании резинового зонда, проникающего в желудок. Хоть я и был подготовлен — знал, на что наткнусь, столкновение оказалось ошеломительным и превысившим все ожидания.
Прервав контакт, я даже не смог доползти до джузи — сунул голову под струю ледяной воды прямо над раковиной в кабинете. От внезапного, слишком резкого выхода меня зверски мутило. Любочка носилась кругами, испуганно вереща, цепляясь колготками за стулья и предлагая то одно, то другое, а я даже не мог послать ее куда следует, поскольку язык не желал ворочаться…
А ведь начиналось все вполне мирно.
Очутившись в сознании Скуна, я слегка пошерстил его чувства и мысли — те, что лежали на поверхности. Выяснил, что я милейшему альбиносу не нравлюсь — считает меня выскочкой и хамом. (Особого удивления это открытие не вызвало.) Еще он был обижен на дочь: бросила его именно сейчас, когда он так нуждается в поддержке, и вернулась к своему 'респектабельному ничтожеству' — так он именовал про себя зятя. Впрочем, все это без особых эмоций: Тимур был прав — ненависть или сильное раздражение нашему общему 'ведомому' были не свойственны.
Цветовой фон не радовал: преобладало темно-серое и коричневое. В 'атмосфере' чувствовалась напряженность. Вот и славненько: будем искать ее истоки…
Заглянул в недавнее прошлое — скука смертная: ночные бдения в крошечной каморке детского садика для бедных… холостяцкие завтраки… одинокие прогулки в любую погоду… Копнул глубже — в то время, когда была еще жива жена. На редкость красивая женщина оказалась! И не капризная при такой красоте: спокойная, мягкая, с тихим достоинством. Что она нашла в заикающемся и бесцветном (во всех смыслах) типе?
Скун действительно безумно ее любил — дочка не соврала. Даже теперь, спустя восемь месяцев, мысли о ней занимали большую часть его сознания. Особенно часто он возвращался в день ее смерти. Память беспрепятственно пропустила меня туда, и я пережил это вместе с ним: мое сердце, как и его, разрывалось от боли. Разрывалось, но продолжало биться, и я умолял его остановить свой бег. Геннадий Скун принял тогда твердое решение покончить с собой и лишь ожидал подходящего момента. Он заставлял себя завершить все дела, отдать все долги, моральные и материальные, дыша и двигаясь на автопилоте. Мысль, что очень скоро он от всего освободится, помогала имитировать жизнь и действовать.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Эта вещь написана в соавторстве. Но замысел мой и история моя, во многом документальная. Подзаголовок говорит, что речь идет о вечных темах — любви и смерти. Лишь одно уточнение: смерть не простая, а добровольная. Повествование идет от лица трех персонажей: двух девушек и одного, скажем так, андрогина. Общее для них — чувство к главному герою и принадлежность к сумрачному племени "любовников смерти", теоретиков суицида. Каждая глава заканчивается маленьким кусочком пьесы. Сцена, где развертывается её действие: сетевой форум, где общаются молодые люди, собирающиеся покончить с собой.
Подзаголовок повести — "История о моем необыкновенном брате-демиурге". Это второй текст, написанный в соавторстве. В отличие от первого ("Nevermore"), мой вклад больше.) Жанр, как всегда, неопределенный: и фэнтези, и чуть-чуть мистики, и достаточно серьезный разговор о сути творчества.
Подзаголовок — Повесть о Питере и о Трубе. Трубой назывался подземный переход у Гостиного двора. Одно время там играли уличные музыканты, пока милиция не прекратила это безобразие. И я была обитателем Трубы в мои шестнадцать… Жанр неопределенный: почти документальное повествование о реальных людях перемежается сказочным сюжетом. Главный герой — Питер. Живой и одушевленный, каким я ощущаю его в своих мечтах и снах. Очень надеюсь, что они на меня не обидятся, если прочтут и узнают себя: Тано, Лешка, Эклер, Егоров, Чайка, Злог… мои необыкновенные, незабываемые друзья.
Маленькая повесть о любви. Два голоса, сливающиеся в один. Похоже на сказку, на выдумку, но я отчего-то знаю точно: так бывает. Хотя и очень редко.
Это достаточно тяжелый текст. И жанр, как практически у всех моих вещей, непонятный и неудобоваримый: и "жесть", и психология, и мистика.
Жила-была самая обыкновенная девочка Катя. И вдруг – бац! – появилась еще Катерина, точная Катина копия, если не брать во внимание ее отвратительное поведение и тот небольшой нюанс, что Катерина, в общем-то… ведьма. Теперь перед Катей стоит непростая задача: перевоспитать юную ведьмочку. И пока этого не случится, ее собственным мыслям и чувствам придется немного потесниться, ведь сознание Катерины будет жить у нее в голове.
Жизнь в деревне Дубки продолжается. Прибытие Кары взбудораживает обстановку…
Поездка Михаила в деревню показывает, что привычный мир совсем не такой, каким кажется. Начинается цепочка удивительных событий, которые показывают, что иногда стоит завернуть за угол, где вы столкнётесь с неизведанным…
Первый том приключенческого фэнтези «Королевство Краеугольного Камня» – это захватывающее путешествие, которое начинается в разгар шторма на борту корабля. Наследный принц Тибо плывет домой, в Краеугольный Камень, – мирное процветающее королевство, где его ждут трон и верные подданные. Но Тибо не подозревает, что возвращение на родину будет не таким радостным и триумфальным, как он надеется, и что ему придётся сражаться не только за законное право на трон, но и за любовь к беглой темнокожей рабыне, которая тайком пробралась на его корабль. Паскаль Кивижер родилась в Канаде, Монреале.
Слышали ли вы когда-нибудь про шпионский боевик в жанре ЛитРПГ? Нет? Значит, самое время услышать! А теперь о книге: Не гневи судьбу! Не проси то, с чем можешь не справиться. Не стони о том, что в жизни все слишком хорошо… К чему все это? Да к тому, что один Владыка Демонов жаловался на скуку и рутину. Но Судьба — женщина очень коварная. Попросишь — она ведь сделает! Вот так же и с Джаром — хотел приключений на попу? Подсунули вообще на все места…
Приключения принцессы Ринэи продолжаются! Близится заключительный этап турнира Пареенда, на который спешит её команда. Близится и время, когда мрачное пророчество начнёт сбываться. Либо светлые жрецы успеют найти того самого Защитника Пареенда, который повергнет тёмных, либо всё падет пред ордами Каригора. Ринэе предстоит доказать, что именно она достойна сего почётного титула.