Грань - [2]
— А Хоор? Он тоже в числе так называемых фигурантов?
— Молчи. — Голос хлестнул, точно порыв ледяного ветра. — Тема закрыта.
— Куда ты пошлёшь мальчика? — вдруг с грустью спросила Эдэя. С душой спросила, без показной злости.
«Мальчик?!» — хотел возмутиться Михаил. Рот остался безучастен.
— …Груэлл. Диспозиция более чем отвечает всем требованиям. Спектр долговременной памяти на знание языка я откорректировал, базовые директивы внедрил…
— Значит, к Чистильщику. Это ж полная ж… Бесперспективно это. — Эдэя вздохнула. — Будь ласка, Т’хар, обрати внимание на соседнюю комнату.
— Проклятие Эфга!
Нить реальности вновь прервалась.
***
Свет белесыми пятнами пробивался меж неплотно сомкнутых век. Михаил поморщился. Он не спешил впускать в сознание окружающий мир. Темнота привычна, она — воплощение безмятежности. Солнечное тепло приятно коснулось лица. Упруго толкнулась под лопатками трава. Пусть так и будет. Нет ни боли, ни страха, ни сожалений.
Чему он поверил? Четыре месяца назад мать посчитала его достаточно взрослым для самостоятельной жизни и переехала к небезызвестному на районе господину Ратову. Она полагала, что преподнесла ему королевский подарок — жилплощадь. Смешно, но он всегда думал, что родное гнездо предстоит покинуть именно ему. И непременно вернуться когда-нибудь, и разумеется — с победой.
Он открыл глаза, осознал увиденное и резко сел, едва сдержав крик. Ему необходим телефон — вызвать спасателей, спецслужбы, пожарных и скорую. Никогда и нигде в мире не полагалось быть двум солнцам! Никогда и нигде!
Михаил принюхался. Пахло лесом — напоенным теплом сосновым бором. И поляна с виду напоминала обычную поляну. В зелени травы скрывались белые искры похожих на колокольчики цветов — золотистый шмель, сердито гудя, сорвался с одного цветка и перелетел на другой — более крупный и сочный. Встрепенулась в ветвях неведомая птица, хлопнула крыльями и успокоилась. Обыкновенный лес. Золотисто-изумрудное полотно, пронизанное солнцем, наполненное легким щебетом и шорохами.
Шорох усилился.
Повернув голову на звук, Михаил замер. В его сторону, скользя на водянисто-белых щупальцах, двигался полутораметровый ужас. Гигантская медуза? В лесу?!
Вокруг стало необычайно тихо.
Треснула ветка. Опомнившись, Михаил метнулся в сторону. Щупальце твари выдрало из земли клок травы. Михаил разглядел на щупальцах мелкие чешуйки. Очень близко разглядел — чёртова бестия едва не сняла с него скальп.
Тварь, не торопясь, приготовилась к новому броску.
Качнувшись назад, Михаил уткнулся спиной в бугристый ствол «сосны». Отступать некуда.
Но и умирать не хотелось…
Отчаянно прыгнув вверх, Михаил попытался уцепиться за сучья. Пальцы цапнули смолянистую кору, соскользнули… О сосну с неприятным влажным шлепком ударилось нечто. И в пику безрадостному звуку под руку Михаилу попался небольшой сучок. Через несколько секунд несостоявшаяся жертва находилась на четырехметровой высоте — в удобной развилке дерева.
— Съела?! — проорал Михаил вниз. В ответ существо вскинуло щупальца, сантиметра не достав до ноги человека.
— Хрен тебе! Пошло в гнездо!
Проигнорировав совет, тварь расположилась среди замшелых корней и выжидательно уставилась вверх. Чем именно она смотрела, Михаил не понял. Он просто чувствовал этот взгляд — взгляд хищника на жертву, взгляд, не дающий связно мыслить и попросту вселяющий страх. Но страх не вечен, происходящее — лишь неудачный ночной кошмар, который непременно растает точно утренняя дымка. Необходимо только верить… в собственный рассудок.
Спустя непродолжительное время удобная развилка дерева потеряла большую часть очарования. А ведь так сладко было упиваться спасением и надеждой. Надеждой на то, что двойное солнце — оптический эффект, зверь — плод генетической ошибки, а лес вполне мог оказаться ельниками близ Большой Окуневки.
— Слышь, море к западу… или к югу… Вали отсюда, многоногое!
Михаил обреченно вздохнул. Пропадет он здесь… И где «здесь»?! В какой распроклятой местности будет лежать его костяк. Терпения твари не занимать. Она согласна ждать до скончания веков. Может, стоит позвать на помощь? Хотя кого? Хотелось есть и пить. Но в мире, где вместо милого сердцу солнца два столь ярких фонаря, для человека вряд ли найдется пригодная пища…
Где он?!
Размышления Михаила прервал шум у подножия дерева. Он склонился вниз, пытаясь разглядеть, что происходит, и от удивления едва не рухнул наземь. В брюхе твари торчали два копья, по древкам на траву струилась зеленовато-белая жидкость.
— Спускайся, — раздался голос.
Челюсть у Михаила поползла к груди. Предложение о спуске было произнесено на странном гортанном наречии, которое Михаил понимал. О наличии у себя столь эпической эрудиции он раньше не подозревал.
— М-м-м… если это сдохло… — неуверенно сказал он. Забавно, разговаривать на языке, которого не знаешь. Очередной кирпичик в стену сюрреализма новой реальности.
— Сдохло. Спускайся, — поторопил холодный женский голос.
Михаил не спеша полез вниз. Осторожно обогнул мертвую тварь, обхватившую сосну в последнем усилии. Земля встретила надежной твердью. Он притопнул ногами и поморщился, мышцы затекли.
Они разобщены и собраны, добры и злы, стремительны и неуклюжи, яростны и милы, самонадеянны и наивны. Их путь тернист и, временами, страшен… Удачи им. Книга вторая.
Плетение пути, когда отдельные тропы становятся Дорогой и цель… Цель, вопреки всему, намечена. Их четверо, они — не герои. Они — лишь вера Буревестника. Мистерия, Настройщик, Курьер и Защитник. Их путь вопреки и до конца. Удача — лишнее.
История почти человека, брошенного в мир, где счастье для всех. В мир, где за ширмой притаились темные места… Он атавизм, системный сбой и жертва, вознамерившаяся стать охотником. Он часть великого плана Кормчей. Галактика ждет — лишь руку протяни.
Михаил — человек, в общем-то, обыкновенный — вдруг оказывается в эпицентре борьбы космических сил. Теперь он не среднестатистический россиянин, он — димп, воин на дорогах Средоточия Мира. Кто из его противников представитель зла, а кто добра, разобраться совсем не просто. Есть только один способ выяснить это — сражаться.
СИНГУЛЯРНОСТЬ (очень научная фантастика). Насколько далеко может зайти человек в попытке обрести новые знания? Что таится за гранью известного? Может, совсем не то, что он ожидает найти? К чему приведет неуемная жажда новых открытий? А если случится так, что всё их величие уже просто некому будет оценить?
Довольно! Хватит плыть по течению, позволяя другим руководить своей жизнью, теперь пришло время Диармайду самому выбирать свой путь. Только сперва нужно выбраться из ситуации, в которой он оказался. А собственно, где он сейчас вообще находится?
Их называют гладиаторами. Они — рабы, посланные правительством на другую планету, чтобы умереть. Каждый день им приходится сражаться на одном и том же безжизненном поле. Они не видят этому конца. Келвин Горрети, американец итальянского происхождения, один из двадцати, обнаруживает аномалию в физиологии своего тела. Его подруга, турчанка Бильге Башаран, ведёт себя причудливо и постоянно утверждает, что может переиграть сражение, как в видеоигре. Ирландец Дуанте О'Брайан имеет очень полезный дар — благодаря нему, у них появляется шанс. Смогут ли они вернуться обратно на Землю? В чём заключается цель всего мероприятия? При каких обстоятельствах может умереть бессмертное существо? И стоит ли бояться смерти? Вероятно, «Хроники бессмертных гладиаторов» дадут ответ на мои вопросы.
Не знаю, что и сказать, но это вторая часть моего, никому не нужного, цикла. А что ещё делать? Не в стол же писать всё время. Этот цикл — моё рассуждение на тему: «Возможно ли, что если я всё ещё жив, то я — бессмертное существо?». Конечно же, я согласен с абсурдностью этой идеи, но меня волнует — и я рассуждаю.
«Хроники бессмертных гладиаторов» — это мой цикл романов, вдохновлённый различными фантастическими фильмами и видеоиграми; хотя, по сути, это всего лишь затянувшаяся проба пера. Разбиение на части произошло лишь из-за долгостроя и нежелания слишком много писать в стол, поэтому «Инферно» крайне не рекомендуется к прочтению без знания предыдущих двух частей («Пургаторий» и «Парадиз»). Никакого вступления и экспозиции здесь не будет — роман начинается с полуслова, сразу с того же момента, на котором закончилась предыдущая часть цикла.