Грамматика цивилизаций - [33]

В основном это верно. Однако уже в XI в. в Каире были дома высотой в 7—12 этажей, а Самарре имелся проспект длиной в несколько километров и шириной от 50 до 100 м. Но это исключения, подтверждающие правило!

Но какой бы узкой ни была городская улица в мусульманской стране, на ней всегда по-особенному оживленно, людно, ведь речь идет о народе, любящем себя показать. «Улица — это главная артерия (…), где встречаются рассказчики, певцы, заклинатели змей, бродячие артисты, знахари, шарлатаны, брадобреи — представители тех ремесел, которые всегда вызывали недоверие у ревнителей веры и моралистов ислама. Здесь же играют дети, причем игры эти довольно жестоки…» К уличной толчее надо добавить предусмотренную для женщин возможность перемещаться по террасам.

Итак, полный беспорядок. Однако это не исключает наличия общего плана, связанного со структурами города, с жизнью его обитателей. В центре расположена Главная мечеть, «к которой стекаются улицы и от которой они отходят, что превращает ее в сердце города» (Ж. Берк). Рядом находится базар, т. е. торговый квартал (сук) с расположенными на его улочках лавками и прилегающими к нему постоялыми дворами, которые выполняют также функции складов и являются местом, где расположены общественные бани, существующие, несмотря на постоянную критику в их адрес. Ремесленники располагаются концентрическими кругами, центр которых — Главная мечеть: сначала производители и торговцы благовониями и духами, затем лавки, где продаются ткани и покрывала, далее ювелирные и продовольственные лавки и уже потом наименее благородные из ремесел, такие как кожевники, сапожники, кузнецы, горшечники, шорники, красильщики… Эти последние находятся на самых дальних городских окраинах.

Каждая ремесленная гильдия занимает раз и навсегда отведенное ей место. Квартал, где расположен дворец властителя (магзен), всегда находится у городской черты, что предохраняет его от народных волнений и бунтов. Рядом с дворцом, как бы под его охраной, располагается еврейский квартал (меллах). К этой пестрой мозаике нужно добавить различия между жилыми кварталами, обустроенными по этническому и религиозному принципу (в Антиохии насчитывалось 45 таких кварталов). «Город представляется совокупностью поселений, живущих в страхе перед резней». Таким образом, расовая сегрегация — это не следствие европейской колонизации, которая, впрочем, нигде от нее не отказывалась.

Этот устоявшийся внешний беспорядок еще более усугубляется тем, что города обычно окружают стенами с великолепными въездными воротами и кладбищами, что не позволяет городу развиваться вширь. Сегодня автомобильное движение заставляет менять облик городов, зачастую без чувства меры. За последние годы Стамбул, например, где происходит лихорадочное изменение городского плана, превратился в одну большую стройку: дома «разрезают» на части и их внутренние проемы нависают над пустотой, где по плану должен быть проложен проспект, вследствие чего примыкающие к нему боковые улицы ведут в «никуда»; канализационные сооружения оказываются на поверхности, и их срочно очищают от мусора…

Те, кто утверждает, что мусульманские города не обладали политическими свободами, а их строители не имели единого архитектурного плана (на Западе городские поселения по мере своего развития стремились добиться необходимых свобод и соблюдать требования эффективного градостроительства), в целом правы, но тем не менее города выполняли все присущие им функции. Рядом с благонамеренной буржуазией жили и, нищие, бедные ремесленники, разного рода плуты, существовавшие за счет «объедков с барского стола». Жизнь состоятельных горожан была рафинированной, в меньшей степени, чем в других местах, регулируемой законами, и удовольствия этой жизни до сих пор блюстителям общественной морали кажутся в высшей степени нетерпимыми и извращенными. Города вместе с тем были цитаделями разума, благодаря школам, расположенным вблизи мечетей, медресе и университетам. Они постоянно привлекали к себе сельских жителей, живущих поблизости: снабжали их всем необходимым и использовали их для своих нужд в полном соответствии со старинным правилом, оставшимся неизменным с тех пор, когда города стали соседствовать с сельской местностью. «Нет других людей в мире, которые бы так нуждались в исправлении, поскольку все они воры, транжиры, преступники», — так писал один из жителей Севильи, имея в виду бесконечные ссоры, вспыхивавшие у городских ворот и даже на рынке, между горожанами и крестьянами, приезжавшими в город, чтобы продать скот, мясо или кожи, прогорклое масло, карликовые пальмы, зелень и фасоль. Но можно не беспокоиться: предусмотрительность и хитрость горожанина всегда обеспечивают ему десятикратное преимущество над сельскими жителями. Те, кто пытается обмануть, сами оказываются бессовестно обманутыми, поскольку житель мусульманского города еще в большей степени, чем житель западного, умел держать в узде деревенский мир, который существовал за городскими воротами. Дамаск, например, всегда доминировал над крестьянами Гуты и горцами-друзами; принадлежавший корсарам Алжир — над крестьянами Фахса, Митиджи и Кабилии; то же можно сказать о взаимоотношения одетых в шелка буржуа Гренады и одетых в хлопок бедных крестьян из прилегающих горных районов.