Грамматика цивилизаций - [194]

Конечно, и об этом уже не раз говорилось, у гигантских предприятий есть свои преимущества: они следуют за техническим прогрессом, прекрасно организуют его, поставляют качественные продукты по низким ценам… Это особенно заметно, если сравнивать современные концентрированные отрасли и отрасли, оставшиеся вне общего развития, сохраняющие организацию XIX в. США создавались одновременно на старом и новом капитализме, другими словами по меньшей мере на двойной структуре. Это касается в целом сельскохозяйственного сектора, производства одежды, угольной промышленности, представляющих старый капитализм. Что это значит? Здесь сохранились небольшие по размеру предприятия, а в сельском хозяйстве — просто маленькие: так, крупный производитель в Миссури может поставить 9 тыс. тюков хлопка, что само по себе немало, но крайне незначительно в масштабах всего производства. Иными словами, он никак не может повлиять на ценообразование. Именно цены диктуют свою волю ему и всем другим производителям хлопка. Равным образом, имеется огромное различие между организацией «нефтяного пула» американских нефтедобывающих и нефтеперерабатывающих компаний, достигших огромного прогресса, и архаизмом 6 тыс. угледобывающих предприятий, остающихся верными старой организации шахтерского труда и модернизирующих производство только благодаря вмешательству государства.

Рынок, однако, восстанавливает свою былую роль. Крупные предприятия, разумеется, не зависят от внезапного роста или падения цен: они имеют возможность контролировать их заранее и, оставаясь верными «чистой и честной конкуренции», меняют их только после того, как просчитают влияние ценовых изменений на соперничающие компании, способные отплатить им той же монетой. Из этого следует, что уровень цен достаточен для того, чтобы обеспечить безопасность и прибыли «гигантов»; по этой же причине продолжают еще существовать и более мелкие фирмы, вращающиеся в орбите крупных. В условиях, когда ценовая война невозможна, единственным ее проявлением остаются боевые действия на рекламном фронте (реклама есть роскошь, предоставляемая «экономикой изобилия», так как трудно себе представить рекламные кампании в условиях экономики товарного дефицита).

Однако господство 200 гигантских корпораций (как представляется, банки, ослабевшие после кризиса 1929 г., утратили контроль над крупнейшими компаниями) вовсе не является неоспоримым и тем более безраздельным. Органическое развитие, способствовавшее концентрации продаж в руках немногочисленных корпораций (это касается прежде всего современных секторов хозяйства), равным образом привело к концентрации покупок в руках также немногочисленных компаний.

«Экономическая власть» производителей наталкивается таким образом на «компенсирующую власть» покупателей их продукции; имеющейся монополией может воспользоваться та или иная сторона: крупный продавец может оказаться перед лицом множества покупателей или крупный покупатель перед лицом множества продавцов (впрочем, зачастую с обеих сторон выступают монополисты). В этом случае нужно договариваться. Предположим, что продавцы стали захотят сбывать свою продукцию «по спорным ценам»: в этом случае им нужно будет навязать эти цены таким могущественным клиентам, как автомобилестроители Детройта, что сделать совсем непросто.

Естественно, олигополия может играть одновременно две роли, т. е. выступать поочередно или одновременно в качестве то покупателя, то продавца, задействуя то «экономическую власть», то «власть компенсирующую». Но если так случится, то скорее всего это вызовет конфликты и трения между двумя видами деятельности, которые обычно отделены друг от друга.

Профсоюзы. Компенсация более всего заметна на рынке труда. Промышленные гиганты увидели перед собой единое гигантское профобъединение, действующее в их же производственной сфере. Профсоюз также пытается воспользоваться монополией, правом вмешательства крупных компаний в рыночное ценообразование. Поскольку компании обладают возможностью повысить цены, профсоюзы могут в свою очередь надавить на компании с требованием повысить зарплату и поделиться полученными привилегиями. Мы говорим именно о привилегиях, поскольку некоторые американские профсоюзы являются на деле богатыми компаниями, располагающими большими зданиями, значительными и преумножаемыми капиталами, хорошо оплачиваемыми менеджерами…

Классический антагонизм производителей и профсоюзов принимает в США особую форму — форму некоей ассоциации, издержки существования которой оплачиваются потребителями. Промышленные гиганты сделали возможным возникновение социальных гигантов, чье могущество выступает в качестве регулятора заработной платы и цен.

Однако, поскольку этот регулятор совершает множество ошибок, поскольку он может давать сбои, поскольку каждая из сделанных им ошибок в этой стране гигантомании может привести к гигантским негативным последствиям, государству приходится все чаще выступать в роли высшего регулятора, которому принадлежит последнее слово. Начиная с 1929 г., никто более не оспаривает усиление роли государства в экономической сфере, что уже само по себе противоречит традициям экономического либерализма.