Графиня Солсбери. Эдуард III - [6]

— Не беспокойтесь, — сказал Эдуард. — Сколь бы гнусным чудовищем вы для меня ни были, никто не посмеет сказать, что вы напрасно доверились моему слову, и из этого дворца вы уйдете свободным, как будто руки ваши не обагрены кровью короля, отца моего. Но, как вы знаете, лишь при одном условии.

— Я готов его выполнить.

— И вы ничего не утаите от меня?

— Ничего…

— И предоставите мне все доказательства, какие у вас есть, не взирая на особ, которых они компрометируют?

— Я предоставлю их вам…

— Хорошо, — тяжко вздохнул король; потом, после недолгого молчания, облокотился локтями о стол, обхватив руками голову, и сказал: — Вы можете начинать, я слушаю вас.

— Вашему величеству, несомненно, уже известна часть того, о чем я намерен рассказать.

— Вы ошибаетесь, — ответил король, сидя в прежней позе. — Король ничего не знает, ибо окружен теми людьми, кому выгодно скрывать от него правду. Поэтому я и выбрал человека, который, открыв мне правду, может надеяться на лучшее.

— И я тем более способен поведать вам правду, ибо скоро двадцать семь лет, как я поступил на службу к королеве, вашей матери. Сначала меня приставили к ней пажом, потом я стал ее секретарем. Я всегда преданно служил королеве и как паж и как секретарь.

— Да, — прошептал Эдуард так тихо, что его едва можно было расслышать. — Да, я знаю, вы преданно ей служили, даже слишком преданно, и как паж и как секретарь, а потом еще и как палач.

— Начиная с какого времени, ваше величество, я должен начать свой рассказ?

— С того дня, как вы начали ей служить.

— Было это в тысяча триста одиннадцатом году, за год до вашего рождения… Прошло уже четыре года, как король Франции, проводив дочь до Булони, отдал ее в царственные руки вашего отца. Англия приняла ее как ангела-спасителя, ибо все на острове надеялись, что ее влияние — тогда она была молода и красива — уничтожит или, по крайней мере, уравновесит влияние министра Гевестона, ведь он был… простите меня, ваше величество, что я говорю с вами о подобных вещах, ведь он был больше чем просто фаворит короля!

— Да, да, я это знаю, — резко оборвал его Эдуард. — Продолжайте.

— Но все обманулись: Гевестон одержал верх над королевой. Когда последняя надежда знати рухнула, то бароны, поняв, что от короля, вашего отца, они смогут добиться своего только силой, подняли оружие против него и прекратили борьбу лишь тогда, когда он выдал им Гевестона; из рук баронов Гевестон попал в руки палача. Вскоре после его казни вы, ваше величество, и появились на свет; все думали, что благодаря сыну, которого она подарила вашему отцу, королева вновь приобретет хоть какое-то влияние на супруга. Но все опять ошиблись: Хью Спенсер уже занял в сердце вашего отца место Гевестона. Вы, ваше величество, еще могли видеть этого молодого человека и знаете, какой тот был наглец. Вскоре он потерял всякую сдержанность в отношении королевы, отнял у нее графство Корнуолл, пожалованное ей лично на собственные расходы, и ваша мать, впав в отчаяние, велела мне написать королю Карлу Красивому, ее брату, что она всего лишь наемная служанка во дворце супруга. В это время между Францией и Англией начались великие распри из-за Гиени. Королева тогда предложила мужу поехать во Францию и стать посредницей в переговорах между ним и ее братом-королем; тот легко на это согласился.

Королева нашла вашего дядю уже знающим о многом из её письма; она же рассказала ему обо всем, чего он еще не знал. Тогда Карл Красивый разгневался и, пытаясь найти повод к войне, потребовал от короля Эдуарда II, чтобы он лично явился принести ему клятву верности как своему сюзерену. Спенсер сразу почувствовал, что он в любом случае обречен: погибнет, если поедет вместе с Эдуардом и попадет в руки короля Франции; все равно пропадет, оказавшись беззащитным перед баронами, если останется в Англии, когда король будет в отъезде. Вот он и предложил уловку, которая должна была его спасти, но все-таки послужила причиной его падения; суть ее заключалась в том, ваше величество, чтобы вас провозгласить сюзереном провинции Гиень и послать вместо отца присягать на верность королю Франции…

— Вот в чем дело! — перебил его король. — Вот почему он совершил эту ошибку, а я до сих пор не понимал, как ее мог допустить такой тонкий политик. Продолжайте, я вижу, вы говорите правду…

— Я нуждаюсь в вашем одобрении, ваше величество, ибо подошел к тому времени, когда… — замялся Матревис.

— Не смущайтесь, я знаю, что вы хотите сказать о Роджере Мортимере. Приехав в Париж, я нашел его при моей матери; даже будучи ребенком, я замечал, что Мортимера с королевой связывают очень близкие отношения. Теперь скажите мне, ибо только вы можете рассказать об этом, близость эта возникла в Париже или еще в Англии?

— В Англии, и именно она послужила истинной причиной изгнания Роджера.

— Хорошо, — сказал король, — слушаю вас.

— Не вы один, ваше величество, обратили внимание на эту связь, поскольку епископ Эксетерский, что привез вас во Францию, обо всем сообщил королю Эдуарду, вернувшись в Лондон. Король тут же написал королеве, повелев ей возвратиться, а вам лично послал письмо, предлагая покинуть мать и ехать назад в Англию.