Графиня Салисбюри - [75]

Другие условия поединка не отступали ни в чем от общепринятых правил. Когда рыцарь, выбитый из седла, упадет на землю и не в состоянии будет без помощи своих оруженосцев подняться, то должен считаться побежденным; равно как и тот, который, сражаясь мечом или секирою, при отступлении заставит лошадь свою попятиться до самого барьера. Наконец, ежели происходящий между двумя противниками поединок стал бы кому-нибудь из них угрожать смертью, то старшины турнира должны были, скрестив копья между сражающимися, прекратить предоставленной им властью поединок.

Когда обе царицы заняли места свои и герольд выехал на середину ристалища, прочел громким голосом условия сражения, то музыканты, помещенные возле шатра Эдуарда, заиграли на трубах и литаврах знак вызова; другие музыканты, находившиеся на противоположной стороне, звуком труб отвечали, что вызов принят. Барьер отворился, и вооруженный рыцарь выехал на середину ристалища. Несмотря на то, что забрало его шлема было опущено, но по лазурным и серебряным полосам и золотому полю герба его, находившегося на щите, все узнали в нем графа Дерби, сына графа Ланкастера Кривошеи.

Принуждая коня идти красивою поступью, он выехал на середину ристалища; поворотился в ту сторону, где находилась королева, и отдал ей честь преклонением до земли копья; потом, оборотясь к графине Салисбюри, отдал ей такую же честь при громком рукоплескании всего общества, в продолжение этого времени оруженосец его, проехав через все место ристалища и поднявшись на платформу к шатру Эдуарда, ударил копьем своим в герб мира.

В ту же минуту король вышел из шатра во всем вооружении, кроме только щита, который оруженосцы поспешили подать ему; он, легко вспрыгнув на приготовленного для него коня, выехал с приятностью и величием на ристалище и взял копье на перевес.

Рукоплескания раздались снова. На Эдуарде была венецианская броня, испещренная золотыми бляхами и украшенная блестящею проволокой в виде чудного в восточном вкусе узора. Вместо королевского герба, на щите была изображена звезда, сквозящая сквозь облако, с надписью кругом: Ничто ее не затмит. Тогда старшины турнира, заметив, что противники готовы, подали знак к сражению. В эту минуту оба пришпоренные коня встретились на середине ристалища и оба копья, направленные в забрала шлемов, достигли своей цели, но по округленным оконечностям своим, не пробив стали, соскользнули, не причинив ни одному из сражавшихся никакого вреда, почему оба противника возвратились на свои места и по второму знаку снова бросились один к другому.

Этот раз удары были устремлены в середину щитов, то есть в самую грудь; и несмотря на то, что удары были сильны, рыцари удержались в седле с той только разницей, что граф Дерби потерял стремя и уронил копье, а у Эдуарда осталась в руках одна часть изломанного копья, а две другие полетели в сторону. Оруженосцы то дал и графу Дерби уроненное им копье, а Эдуард взял другое: потом противники, разъехавшись снова в противоположные стороны, устремились в третий раз друг против друга.

Граф Дерби опять направил копье свое на щит своего противника, но Эдуард, следуя первому намерению, метил в шлем графа; и в этот раз оба равно доказали свою силу и искусство, потому что от полученного Эдуардом удара конь его, остановившись, присел на задних ногах, в ту минуту как копье короля, ударившись в середину шлема его противника, оторвало придерживающие его пряжки и он слетел с головы графа Дерби.

Поединок происходил с равным с обеих сторон мужеством; но по утомлению, или из вежливости граф Дерби не хотел продолжать его, поклонился королю, признавая себя побежденным, и удалился с ристалища, при громких рукоплесканиях обоим противникам.

Эдуард вошел в свой шатер. Трубы снова заиграли вызов, и опять ответ был дан с противоположной стороны. Лишь только звуки их умолкли, как другой рыцарь выехал на место ристалища, и по короне, украсившей шлем его видно было, что он был знатного происхождения; и в самом деле, этот противник был Гильом Гейнаузский, зять короля.

Поединок этот был, как и первый, скорее поединком чести и вежливости, нежели настоящим сражением; хотя, впрочем, он был очень любопытен для глаз искусных бойцов, составлявших не только действующих лиц, но даже и зрителей этой сцены; потому что происходил с необыкновенным искусством и ловкостью. Впрочем, в наносимых друг другу противниками ударах заметно было искусно скрытое снисхождение для того, «тобы производимое этим поединком на зрителей впечатление было подобно тому, какое бы произвела в наше время превосходно сыгранная интересная комедия взамен ожидавшейся трагедии. Посему по окончании этого поединка, как ни сильны были рукоплескания, но видно было, что публика ожидала в последующих чего-нибудь важнее и серьезнее. Король и его противник переломили каждый по три копья, потом граф Гильом, признав себя побежденным, удалился так же, как и граф Дерби.

Эдуард, недовольный этими легкими победами, вошел в свой шатер, сожалея, что не вздумал под вымышленным именем вмешаться в число бойцов, вместо того, чтобы согласиться на предложение объявить себя поборником этого дня.