Графиня Салисбюри - [73]

Эдуард встретил графиню с видом такого равнодушия, что она сочла любовь его угасшею, или думала, что безнадежность излечила его от этой страсти; тем более что он, желая скрыть свои чувства и заставить ее не думать больше о прошедшем, предложил ей помещение во дворце между штате дамами королевы. В чем со своей стороны настаивала также и королева Филиппа, обрадовавшись свиданию с прежним своим другом. Алисса, приняв без всякого опасения это предложение, совершенно успокоилась.

Поручением, возложенным на графа, доказывалось, что доверие к нему короля было, как и прежде, неограниченно. Важные преступники, между которыми находились Оливье Клиссон, мессир Годефруа Гаркур и мессир Гервей Леон, взятые несколько дней спустя после того, как они, оставив графа Монтфорского, передались Карлу Блуа, были привезены в Англию и заключены в замке Маргат. По важности их преступления для присмотра за ними нужно было избрать человека, заслуживающего полного доверия короля; и Эдуард назначил графа Салисбюри начальником в Маргате. Граф, получив от короля необходимые для действий своих наставления, отправился к месту своего назначения.

В это время король, желая упрочить основания благородного учреждения общества Табль-Ронд, из которого произошло столько храбрых и честных рыцарей, что слава их распространилась по всему Свету, приказал перестроить замок Виндзор, основанный королем Артуром, и окончание этой перестройки, как уже и сказано выше, хотел праздновать турниром и разными увеселениями; поэтому и разослал герольдов в Шотландию, Францию и Германию обнародовать, что всякий благородный рыцарь, кто бы он ни был, друг или недруг, приглашается преломить копье в честь царицы своего сердца, на турнир в Виндзор.

Приглашение подобного рода, и сделанное от имени такого могущественного монарха, как король Англии, привело в движение все рыцарство: из Шотландии, Франции и Германии собрались как будто депутаты от всего дворянства, все самые храбрые бойцы того времени; некоторые из них встречались уже между собою в сражениях, и могли определить друг другу взаимное уважение; но большая часть, не встретившись еще ни разу, знали только друг друга понаслышке, и поэтому тем нетерпеливее желали познакомиться на месте боя. По приезде своем они являлись к старшинам, назначенным для турнира, и записывались, — некоторые под собственным своим именем, а другие под вымышленным; после чего на другой день каждый из них получал от короля Эдуарда подарок, приличный происхождению и достоинству имени, под которым кто записался. Турнир должен был продолжаться три дня, и для каждого из них назначено было по сподвижнику, который должен был биться в продолжении своего дня со всеми, кто бы его не вызвал. В первый день был назначен сам король Эдуард, во второй Готье-Мони, оставивший Бретань на время этого торжества, а в третий Гильом Монтегю, получивший звание рыцаря от самого короля по его обещанию, чтобы он мог преломить копье в присутствии графини. Сподвижникам предоставлялось право избрать оружие для поединка, как-то: копье, меч или секиру, потому что кинжал только был воспрещен.

Накануне праздника Святого Георгия, то есть дня, назначенного для начала празднества, весь Лондон огласился звуками труб и литавр. Рыцари, собравшиеся со всех сторон Света в этот город, должны были занять назначенные для них королем шатры, на равнине близ Виндзора, потому что в замке невозможно было поместить такое множество рыцарей. Уже с восьми часов утра все улицы, ведущие из Лондонского замка, то есть с площади Святой Екатерины, были убраны коврами и древесными ветвями; с обеих сторон в пяти или шести футах от домов натянуты были канаты, обвитые цветочными гирляндами в виде фестонов, — для того, чтобы это пространство могла занять чернь, оставив улицы свободными для проезда рыцарей. Все деревья, окна и даже крыши унизаны были головами людей, не говоря уже о балконах, на которых как колосья в обильную жатву стеснены были зрители, и при малейшем шуме в ожидании появления поезда, колыхались как будто от ветра.

Ровно в полдень выехали из замка двадцать четыре трубача, играя на трубах, и были встречены радостными криками народа, дождавшегося наконец ожидаемого с самого утра зрелища. За ними следовали на прекрасных конях, убранных для сражения, шестьдесят оруженосцев, из которых каждый имел знамя своего владетеля. За оруженосцами следовали король и королева в королевских одеждах, король был в короне и со скипетром в руке, между них находился на прекрасном коне, блестящие косы гривы которого висели до земли, молодой принц Галльский, будущий герой Креси и Пуатье, который на этом турнире должен был приобрести первый опыт военных действий. За ними следовали шестьдесят дам, в богатых одеждах, убранных золотом и драгоценными каменьями; каждая из них вела на серебряной цепочке своего рыцаря в полном вооружении для поединка и опоясанного шарфом избранного ею цвета. Вслед за дамами ехало в беспорядке до трехсот рыцарей, некоторые с поднятыми забралами своих шлемов, другие с опущенными, судя по тому, желал ли кто-то из них быть узнанным или остаться в неизвестности, все в блестящем вооружении, со щитами, на которых изображались гербы или девизы. Наконец, шествие заключалось бесчисленным множеством оруженосцев и слуг, из которых некоторые держали на руке сокола в шапочке, а другие по своре собак и на их ошейниках означались гербы тех, кому они принадлежали.