Графиня Монте-Кристо - [8]

На письменном столе, однако, аккуратно лежали документы и бумаги, свидетельствующие о том, что Шампион отнюдь не принадлежал к числу людей, приносящих дело в жертву своим удовольствиям и развлечениям.

Все в этой комнате, напоминавшей одновременно рабочий кабинет и гостиную, стояло строго на своих местах, даже стулья были симметрично расставлены по стенам.

Эркюль Шампион обожал порядок, но любя во всем золотую середину, отнюдь не был склонен жертвовать своими удовольствиями ради дела, ибо являлся врагом всяких крайностей. «In medio stat virtus»(добродетель находится посредине) — сказал один древний мудрец, имея ввиду, что ни в чем не следует перегибать палку, даже если дело идет о добродетели.

И Шампиона действительно можно было назвать своего рода мудрецом. Будучи еще достаточно молодым человеком, он отдавал дань слабостям молодости и после утомительно долгой охоты любил распить бутылку вина и насладиться хорошей шуткой.

Однако за работой Шампион становился холоден и бесстрастен, за что его и называли настоящим дельцом. В такие часы ни бутылка лучшего вина, ни самый соблазнительный взгляд не могли принудить его сбавить цену хотя бы на самую малость.

Внешне это был крепкий тридцатилетний человек с хорошей фигурой и полными румяными щеками, обрамленными черными бакенбардами.

Улыбка его вовсе не была злой, а при желании он умел говорить весьма сердечно и убедительно.

На первый взгляд лицо Шампиона производило неплохое впечатление, но более внимательный наблюдатель заметил бы у него во взгляде злые искорки, которые несколько портили благоприятное впечатление от довольно приятной внешности управляющего.

На портрете легко изобразить нос, рот и лоб, но гораздо труднее передать взгляд.

Короче говоря, Шампион играл роль великодушного, доброго и благородного человека, а как известно, такие негодяи относятся к числу самых опасных.

Тем не менее, Эркюль Шампион, подобно великим актерам, которые столь долго играют на сцене, что невольно начинают в чем-то уподобляться своим героям и в жизни, с течением времени приобрел некоторые черты того характера, который вначале лишь довольно успешно имитировал.

Являясь в глубине души трусом, он все же обладал некоторой долей энергичности, способной отчасти компенсировать отсутствие мужества.

Что касается характера доктора Туанона, то он прекрасно известен всем и каждому, ибо каждому приходилось встречать такую слабую натуру, одинаково, в зависимости от обстоятельств, склонную к добру и злу, страшащуюся последствий преступления и все же совершающую его не в силах противиться дурному влиянию. У таких людей нет ни больших пороков, ни больших добродетелей.

Люди обычно говорят о таких: «Это хороший человек!» Но, испытывая потребность в настоящем друге, мы вряд ли постучимся к ним в дверь.

Доктору Туанону было сорок лет. Стараясь скрыть залысину на лбу, он зачесывал вперед длинные черные волосы.

Обладая франтовскими манерами, проявляя хороший вкус в одежде и в выборе лошадей, Туанон пользовался довольно большим успехом у женщин.

Торговый агент Жан-Батист Матифо, уроженец Перигора, был противником более серьезным, хотя и не обладал устрашающей внешностью.

Сухое смуглое лицо без всяких признаков растительности придавало ему вид преждевременно состарившегося человека, а чрезвычайно светлые волосы казались почти седыми.

Узкогрудый и сутулый, с тонкими руками и ногами, он плохо слышал и постоянно моргал подслеповатыми глазами. Высокий дрожащий голос, заикающаяся речь и неприятный перигорский акцент отнюдь не придавали ему привлекательности. Таков был портрет Матифо.

Как мы уже отметили, энергичность отчасти возмещала Шампиону отсутствие мужества. Ни в чем не опровергая заявления Матифо, он быстро воскликнул:

— Ты не ошибся и рассчитал все довольно верно, но что же из этого?

— Ах, дорогой Шампион, я вовсе не ожидал этого от тебя! — плаксиво заявил Матифо. — Разве мы с тобой не старые школьные товарищи и не друзья детства? С нашей помощью (а без нас тебе все равно не обойтись) ты собираешься прикарманить миллион двести пятьдесят тысяч франков и предлагаешь за все услуги какие-то жалкие двадцать тысяч! Поистине, после этого я просто не знаю, кому еще можно доверять!

Воздев руки к потолку, доктор повторял, как загипнотизированный:

— Миллион двести пятьдесят тысяч франков! Миллион двести пятьдесят тысяч франков!

— Пошли отсюда, Туанон! Покажем этому неблагодарному, что еще не растеряли своего достоинства. Такая плата достойна лакеев! Посмотрим, чего ему удастся добиться без нас!

— Но чего же ты хочешь? — вскричал Шампион, совершенно теряя голову.

— Ничего! — с достоинством ответил Матифо.

— Скажи мне свои условия и мы их обсудим!

— Кажется, ты становишься благоразумным, — отозвался Матифо и, снова окунув палец в бокал, продолжил свои расчеты на столе. — Делим миллион двести пятьдесят тысяч на три и получаем четыреста шестнадцать тысяч шестьсот шестьдесят франков. Именно такая сумма причитается на долю каждого из нас. Но мы же не любим мелочиться, не так ли, Туанон? Мы не будем торговаться, подобно этому человеку, и удовлетворимся круглой суммой в четыреста тысяч франков на брата.