Граф Сен-Жермен - [35]

Только ночью они могли встретиться наедине. В те две ужасные ночи в октябре 1789 года, когда взбунтовавшиеся парижане осаждали Версаль, он не покинул ту, кто составляла счастье всей его жизни. Провел ли он их в покоях королевы? Утверждают, что да. Когда королевская семья переехала в Тюильри, он мог проникать во дворец через потайную неохраняемую дверь. Двадцать седьмого декабря Аксель пишет своей сестре, графине Пипер: «Наконец-то я провел целый день с ней, представь мое счастье!»

Позднее, десятого апреля, когда уже звучали глухие раскаты революции, он писал: «Я бываю счастлив» только когда мне удается увидеться наедине с моим «другом», этой бедной женщиной, которой угрожает смерть; этот ангел обладает смелостью, выдержкой и хрупкостью. Мы никогда не любили друг друга столь сильно».

С какой страстью и самоотверженностью пытался он спасти от смерти ту, в ком была вся его жизнь! Акселю было поручено осуществить план побега, который он сам скрупулезно подготовил. В организации побега участвовал также маркиз де Буйе, преданный роялист и личный друг Сен-Жермена, из чего можно сделать предположение, что граф, возможно, помогал беглецам.

Поздно вечером 20 июня 1791 года во дворце Тюильри все было как обычно. Король и королева готовились ко сну. Только прислуга была отослана раньше обычного часа. Оставшись одни, они снова оделись в совершенно простое дорожное платье, не соответствующее их высокому положению. В будуаре королевы собрались ее дети и сестра короля. Отсюда потайным ходом, разбившись на группы, через определенные промежутки времени вышли из дворца, причем последним его покинул король с семилетним дофином. Беглецы, не будучи узнанными, достигли площади Карусель, где их ждал граф Ферсен, главный организатор побега. Он был переодет кучером. Следуя за ним, беглецы дошли до угла улицы Сент-Оноре, где сели в две заранее приготовленные кареты. В одной из них уже находилась маркиза де Турзель, воспитательница королевских детей. Сейчас она выступала под видом русской подданной баронессы Корф, что и удостоверял паспорт, имевшийся у нее на руках. Анна Кристина Корф, урожденная Штегельман, была дочерью известного петербургского банкира и вдовой русского полковника, убитого в 1770 году. После смерти мужа она поселилась с матерью в Париже, где состояла в дружеских отношениях с графом Ферсеном, вовлекшим ее в заговор. Она не только предоставила свой паспорт, но и пожертвовала все свое состояние в пользу королевской семьи.

«Баронесса» с детьми покидала революционный Париж, ее сопровождали горничные и слуги. Именно эту роль надлежало сыграть членам королевской семьи: Людовик изображал камердинера, Мария-Антуанетта и сестра короля — горничных мнимой русской баронессы. Граф Ферсен взгромоздился на козлы, взял вожжи, и кавалькада тронулась в путь. За заставой Сен-Мартен все пересели в крытую линейку, запряженную двумя парами принадлежащих Ферсену лошадей. Правил ими его кучер, наряженный почтальоном, сам граф разместился рядом на козлах.

Под видом лакеев беглецов сопровождали трое лейб-гвардейцев — телохранителей. До Бонди доехали благополучно, сменили лошадей и тронулись дальше, но уже без Ферсена — король был категорически против, чтобы он ехал с ними дальше. Может быть, он считал для себя невозможным находиться под защитой того, кого считали любовником его жены. Королева еле сдержала слезы, когда Аксель открыл дверцу кареты и поцеловал руку Марии-Антуанетты. После этого он отправился обратно в Париж, откуда той же ночью по другой дороге должен был отбыть в Брюссель, где намеревался вновь присоединиться к королевской семье.

Ничто не возбуждало подозрения у постов национальной гвардии, и экипаж нигде не задерживали. Тем более что при досмотре баронесса Корф предъявляла паспорт, выданный министерством иностранных дел, в котором предписывалось беспрепятственно пропускать баронессу, направляющуюся во Франкфурт с двумя детьми, горничными, камердинером и тремя слугами.

В седьмом часу вечера экипаж с беглецами достиг почтовой станции в Сен-Мену. Было еще светло. И тут произошло то, что сорвало всю так тщательно спланированную и с таким трудом организованную операцию. Людовик неосторожно высунул голову из окна экипажа. Это погубило его и королеву.

Восьмилетняя девочка, вертевшаяся возле, подняла золотую монету, оброненную одним из слуг-телохранителей во время расплаты с почтмейстером. «Как это изображение на монете похоже на господина, который сидит в экипаже», — воскликнула она. Слова ее не прошли мимо почтмейстера Жака-Батиста Друэ, патриота и революционера. Он незаметно заглянул в карету и убедился, что девочка права. Сходство человека в платье камердинера с изображением профиля на монете было несомненным. То же одутловатое, массивное лицо, нос с горбинкой, та же прическа. Друэ уже не сомневался, что в карете едет король, вернее, спасается бегством из революционного Парижа. Но предпринимать что-либо было поздно — экипаж уже тронулся и поблизости не было никого из тех, кто помог бы его задержать.

Тогда Друэ вскочил на лошадь и во весь опор помчался в Варенн, куда направился экипаж. Он был уверен, что прибудет туда раньше, так как поскакал окольной дорогой, значительно сокращавшей путь.